Нечто из Рютте
Шрифт:
– Кто не один?
– Упырь! Он был не один!
– Не один? А сколько же их?
– Господин, я покинул монастырь без благословения аббата, я не могу вам все объяснить сейчас и здесь, – монах молитвенно сложил руки, – умоляю, пойдемте в монастырь, я там вам все объясню, покажу книгу и расскажу свою историю.
Юноша говорил очень сбивчиво, волновался и заикался на каждом втором слове.
– Ну ладно, – согласился солдат, видя волнение молодого монаха, – только позавтракаю.
– Я буду в приемном
Монах-лекарь Ливитус, увидев солдата, обрадовался:
– Хорошо, что вы зашли; знаю, знаю, хотите забрать у меня помощника, – отец Ливитус чуть не силой усадил солдата напротив себя, – отпущу, отпущу, раз такой герой просит.
Коннетабль хотел сказать, что просит-то не он, но не стал говорить, поглядев на лицо молодого монаха. Тот стоял, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу.
– Но прежде чем вы заберете у меня брата Ипполита, я посмотрю ваше плечо. Давайте взгляну. Ипполит, не стой, помоги господину коннетаблю снять доспех, а потом и ногу посмотрим.
– Нога не беспокоит, зажила, только шрам остался, – говорил солдат, снимая доспех.
– А плечо как?
– И плечо в порядке, бывают дни, что даже не бинтую.
– Рукой шевелите? Ограничений в движении нет?
– Почти не шевелю.
– Как же не шевелите? Еще как шевелите. Тут на днях одного юного рыцаря привезли, так ему на дуэли ночью кто-то бедро проколол. Не знаете, кто его ранил?
– Мало ли в округе дуэлянтов, – философски заметил Волков.
– Да не так уж и много, – сказал монах. – А ну-ка давайте поднимем руку… А повыше… Еще… Не болит?
– Не болит, – с удивлением произнес солдат, держа левую руку вертикально вверх. – Вообще не болит.
– А в сторону, вбок, – командовал монах, – так не болит?
– Нет, – продолжал удивляться солдат, – сто лет так себя не чувствовал.
– Ну, улучшения налицо, тугой бинт вам помог. Продолжайте на ночь бинтовать с мазью, хотя мазь, в общем-то, уже и не нужна. Просто бинтуйте, и небольшие нагрузки для руки, небольшие! И никаких резких движений, слышите? Никаких дуэлей с этими молодыми разбойниками, они здоровые как кони, а на вас живого места нет. Давайте ногу.
– Нога в порядке.
– Давайте, давайте, раз пришли.
Деньги отец Ливитус брать отказался, и солдат с братом Ипполитом пошли в библиотеку. Ипполит аж подскакивал на ходу от волнения и говорил сбивчиво, чуть заикаясь, но Волков терпеливо слушал, уж больно интересные вещи рассказывал молодой монах.
– Вы поймали людоеда, да. Но правильно называть его девурер кадаверум, – говорил он.
– Кадавр – значит труп, – вспомнил Волков. – А что значит девурер?
– Это значит – пожиратель. Пожиратель трупов. Попросту трупоед. Простые люди называют его упырем, но это все правильно
Солдат остановился. Он знал, как это переводится:
– То есть он чей-то слуга? То есть у него есть господин?
– Трупоед никогда не бывает один. Он слуга, а значит, у него есть хозяин.
– Откуда ты это знаешь? – Волков был явно недоволен, ему не хотелось в это верить.
– В библиотеке есть книга, называется «Маллеус де криатурис».
– Молот тварей? – спросил солдат.
– Да, – удивился Ипполит. Он не ожидал, что солдат знаком с древними языками. – Так вот, в ней все описано.
– Ну пойдем, взглянем.
Они зашли в библиотеку. Огромный зал был заставлен стеллажами с фолиантами. На входе за большим столом сидел худой лысый монах. Брат Ипполит низко поклонился ему и сказал:
– Это господин коннетабль из Рютте.
– Я знаю, кто это, – сухо заметил монах, – а что нужно тебе?
– Мы хотим взять «Молот тварей».
– Опять? Лучше б ты так Писание читал.
– Писание, брат Теодор, я знаю наизусть, – отвечал Ипполит, – а книгу «Молот тварей» я хочу показать господину коннетаблю, он недавно упыря поймал.
– Благословляю, – закончил диалог брат Теодор.
Ипполит схватил из коробки, что стояла на столе, две свечи.
– Куда? Одну свечу, – сказал смотритель библиотеки.
– Вторая для господина коннетабля, – пояснил молодой монах.
Брат Теодор махнул на него рукой, на этот раз благословляя безмолвно.
Ипполит стянул с полки огромную книгу, разложил ее на ближайшем пюпитре, приладил и зажег свечи, затем нашел нужное место в книге и произнес, тыча в строчки пальцем:
– Вот он.
Солдат поглядел на картинку: отдаленно изображение трупоеда напоминало холерного мужика, которого они с бароном поймали на болоте.
– Да, – сказал солдат задумчиво, – похож.
И начал читать. Он читал долго, не все понимая, перечитывая по несколько раз, а иногда спрашивая пояснения у монаха, который знал язык пращуров гораздо лучше. Дочитав главу до конца, Волков задумался, а молодой монах терпеливо ждал, не торопил, и солдат заговорил:
– Значит, упыри эти, трупоеды, всего-навсего слуги?
– Да, они обращены из людей. Мертвец обращает двух-трех людей в упырей, не убивая их, и они ему служат, ловят еду и охраняют его лежбище. Сам мертвец не любит солнце, а трупоеду все равно, оно его не печет, а охотится он ночью не из-за того, что боится солнца, а потому, что ночью хорошо видит, а его еда – нет. А если сам хозяин сыт, то трупоед может поохотиться на себя, но для себя они людей ловят редко, но возьмут что полегче. Например, козу забьет.
– А может, и кабана дикого, – заметил солдат.