Неизвестный Сталин
Шрифт:
Второй раз Сталин вернулся к обсуждению конфликта между Юрием Ждановым и Лысенко на заседании Политбюро 31 мая 1948 года, на котором рассматривались научные работы и изобретения, представленные на соискание Сталинских премий. К этому времени стало уже традицией, что рекомендации о присуждении Сталинских премий первой степени давал лично Сталин. Кроме членов Политбюро на этом заседании присутствовали министр высшего образования С. В. Кафтанов, председатель Комитета по Сталинским премиям академик Александр Несмеянов и заместитель Председателя Совета Министров СССР Вячеслав Александрович Малышев. В своем дневнике, недавно обнаруженном в партийных архивах и полностью опубликованном, Малышев оставил запись и об этом заседании: «Перед рассмотрением вопросов о премиях тов. Сталин обратил внимание на то, что Ю. Жданов (сын А. А.) выступил с лекцией против Лысенко и при этом высказал, как подчеркнул сам Ю. Жданов, свои личные взгляды. Тов. Сталин сказал, что в партии личных взглядов и личных точек зрения нет, а есть взгляды партии. Ю. Жданов поставил своей целью разгромить и уничтожить Лысенко. Это неправильно. „Нельзя забывать, — сказал тов. Сталин, — что Лысенко — это сегодня Мичурин в агротехнике… Лысенко имеет недостатки и ошибки как ученый и человек,
223
Малышев В. А. Дневник наркома // Вестник Архива Президента Российской Федерации. 1997. № 5. С. 135.
Презрительное упоминание Сталиным «разных жебраков» было необоснованным и объяснялось тем, что Юрий Жданов, уже покаявшись при личных объяснениях со своим тестем, свалил вину за свои ошибки на А. Р. Жебрака, консультировавшего его по вопросам генетики. Профессор Антон Романович Жебрак возглавлял отдел науки ЦК ВКП(б) в 1946 году. Он оставил этот пост после избрания его президентом Академии наук Белорусской ССР. Жебрак был крупным генетиком и селекционером, и он в это время заведовал также кафедрой генетики и селекции растений в Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева. Несколько перспективных сортов полиплоидной пшеницы, выведенных Же браком, находились в сортоиспытательной сети.
Поправки Сталина к докладу Лысенко
В мае 1948 года Маленков не был секретарем ЦК. Он потерял этот влиятельный пост в 1946 году, после расследования неполадок в военной авиапромышленности, за которую Маленков отвечал по линии Политбюро и Государственного Комитета Обороны. Нарком авиационной промышленности А. И. Шахурин был арестован, Маленков получил выговор и был назначен первым секретарем коммунистической партии Узбекистана. Хотя Маленков большую часть времени проводил в Москве, а не в Ташкенте, он тем не менее не мог создать какую-либо комиссию по проблемам биологии, минуя идеологический отдел ЦК, в состав которого входили и агитпроп, и его сектор науки. Во главе идеологического отдела ЦК стоял А. А. Жданов, который был в это время вторым после Сталина лидером в партийной иерархии. Независимо от Маленкова Жданов также начал готовить материалы по директивному решению о положении в биологии, которое предполагалось принять после совещания в идеологическом отделе ЦК ВКП(б) с участием ученых, биологов и философов. Основной доклад на этом совещании было поручено сделать Шепилову и Митину. Законченный 7 июля, он был отредактирован А. А. Ждановым и послан Сталину. Копия доклада была через много лет найдена в партийных архивах. Этот доклад «О положении в советской биологической науке» был также послан другим членам Политбюро. Был составлен и проект резолюции ЦК КПСС по этой проблеме.
Сталин, однако, отверг этот план по существу чисто партийной дискуссии. Он решил, что с докладом о положении в биологической науке должны выступать не Шепилов и Митин, а сам Лысенко. Совещание в ЦК, которое планировал Жданов, обеспечивало Лысенко достаточно хорошую защиту от критики. Доклад самого Лысенко, одобренный лично Сталиным, поднимал Лысенко на значительно более высокий пьедестал, делая его, по существу, диктатором в науке. Сталин был в это время убежден, что каждая отрасль науки, подобно отраслям экономики, должна иметь одного авторитетного лидера. Он, по-видимому, полагал, что Лысенко, получив чрезвычайные полномочия, сумеет обеспечить успехи советской биологии и сельского хозяйства в такой же степени, как сделанный лидером физиков Игорь Курчатов сумел быстро преодолеть отставание советской физики от мирового уровня. Организацию сессии ВАСХНИЛ для обсуждения доклада Лысенко Сталин взял на себя. Проблемы генетики неожиданно приобрели, таким образом, важнейшее государственное значение. Благодаря этому Сталин перехватил у Жданова общее руководство деятельностью творческой интеллигенции. До войны все области культуры, литературы, искусства и науки находились в основном под контролем самого Сталина. Он стремился быть не только партийным, но и интеллектуальным вождем. Во время войны Сталин сосредоточился на управлении армией и военной промышленностью, и проблемы культуры, науки, литературы и искусства постепенно перешли под контроль Жданова, который был еще меньшим либералом, чем сам Сталин.
Доклад с поправками, сделанными рукой Сталина, Лысенко несколько лет хранил у себя в кабинете и иногда демонстрировал своим посетителям. После смерти Сталина Лысенко сдал выправленный Сталиным текст в Центральный партийный архив, оставив у себя только копию. В 1991–1993 годах сотрудники Института истории и Института истории естествознания и техники Российской Академии наук В. Исаков и К. Россиянов ознакомились в архиве с первой версией доклада Лысенко и опубликовали комментарии о поправках Сталина [224] . Следует признать, что как редактор Сталин не только улучшил доклад Лысенко, сделав его формулировки менее резкими и менее антизападными, но и устранил принципиально ошибочное деление наук на советские и буржуазные. В то же время ламаркизм Лысенко получил полное одобрение.
224
Из истории борьбы с лысенковщиной // Известия ЦК КПСС. 1991. № 7. С. 120–121; Россиянов К. О. Сталин как редактор Лысенко//Вопросы философии. 1993. № 2. С. 56–69.
Из общего названия доклада Сталин удалил термин «советская». «О положении в биологической науке» Сталин считал более верной формулировкой. Сталин внимательно прочитал все 49 страниц доклада Лысенко. Он зачеркнул второй раздел доклада, который назывался «Основы буржуазной биологии ложны». На полях против заявления Лысенко, что «любая наука классовая», Сталин написал: «ХА-ХА-ХА… А математика? А дарвинизм?» В одном из разделов Лысенко критиковал воззрения Т. X. Моргана и В. Л. Иоганнсена. Против этого места Сталин написал на полях: «А ВЕЙСМАН?» После этой заметки Сталина Лысенко и его помощники
Сделанные Сталиным исправления показывали, что он окончательно отходил от тезиса о классовом характере любой науки, характерного для дискуссий 1920– 1930-х годов. На мировоззрение Сталина, безусловно, повлиял большой прорыв вперед США и Великобритании в развитии физики и создании атомного оружия. После войны Сталин осознал, что прогресс в науке и технике зависит не столько от идеологии, сколько от хорошего финансирования ученых. Далеко не все именно так оценили ту речь, которую Сталин произнес 9 февраля 1946 года на собрании избирателей Сталинского округа Москвы в Большом театре. Сталин тогда, в частности, сказал: «Я уверен, что если мы окажем должную помощь нашим ученым, то они сумеют в ближайшем будущем не только догнать, но и превзойти достижения науки за пределами нашей страны» [225] . Это заявление не оказалось простой декларацией. Уже в марте 1946 года бюджет, выделенный на науку в 1946 году, был увеличен в три раза. Научные работники во всех сферах получили весьма значительные прибавки к своим зарплатам.
225
Правда. 1946.10 февр.
Однако отказ от устаревшего тезиса о классовом характере любых наук, включая естествознание, не был еще признанием общности мировой науки. Разделение научных направлений и теорий на «материалистические» и «идеалистические» сохранялось. Понятие «советская наука» воспринималось теперь как «отечественная наука», чтобы подчеркнуть этим преемственность между советским и российским, дореволюционным периодами. Критике и наказаниям подлежали теперь не только такие поступки граждан, которые можно было классифицировать как антисоветские, но и такие, которые попадали в категорию антипатриотических. Был наложен строжайший запрет на публикацию работ советских ученых за границей.
Маленков, Жданов и Лысенко
Жданов, в отличие от Маленкова, не был ограниченным партийным аппаратчиком. До 1934 года Жданов возглавлял партийную организацию Нижнего Новгорода, а после убийства Кирова был выдвинут Сталиным на пост партийного лидера Ленинграда. Именно под руководством Жданова в Ленинграде развернулась в 1935–1936 годах кампания террора. Однако в составе Политбюро Жданов еще с начала 1930-х годов отвечал за деятельность Союза советских писателей и других творческих союзов. Символическое значение Ленинграда как «колыбели революции» усилилось после войны благодаря той стойкости, которую этот город проявил во время почти трехлетней блокады. В течение всего периода войны Жданов находился в осажденном городе. В 1945 году Жданов был переведен в Москву и как секретарь ЦК ВКП(б) сразу оказался вторым после Сталина партийным лидером. Под контролем Жданова оказались все идеологические отделы ЦК и международные проблемы, включавшие судьбу оккупированных Советской Армией территорий.
До 1946 года всеми партийными делами в Москве руководил в основном Маленков. Главным заместителем Сталина в правительстве был Молотов. Поэтому значительная часть наиболее важных документов, направлявшихся различным ведомствам и наркоматам для утверждения или для сведения Сталину, посылалась не только ему, но также Молотову и Маленкову, входившим в своеобразный триумвират, осуществлявший оперативное управление страной. В случае отпуска, занятости или болезни Сталина постановления Совнаркома или ГКО за него подписывал Молотов, а постановления ЦК ВКП(б) — Маленков. Берия также в конце 1945 года стал заместителем Председателя Совнаркома и перенес свой основной кабинет в Кремль. Однако сфера его деятельности в Совнаркоме была ограничена двумя приоритетными проектами: атомным и ракетным. По линии Политбюро Берия контролировал работу НКВД и НКГБ, преобразованных в начале 1946 года в министерства. Поскольку Молотов как самостоятельная политическая фигура занимался в основном дипломатическими проблемами, а Сталин как Верховный Главнокомандующий руководил военными операциями и на западе, и на востоке, главное влияние на решение внутренних государственных и партийных проблем в 1941–1945 годах оказывали Берия и Маленков. Влияние Хрущева было ограничено Украиной. Переехав в Москву, Жданов начал в 1946 году достаточно энергичную деятельность, главным образом в идеологической сфере. Это была серия крайне консервативных инициатив, которая в последующем получила неофициальное обозначение «ждановщина». Была усилена цензура, начата кампания по преодолению «низкопоклонства перед Западом», резко ограничен доступ советских ученых к иностранным публикациям, запрещены практиковавшиеся раньше переводы некоторых академических советских журналов на английский язык. Были проведены своеобразные «суды чести» над учеными, обвиненными в антипатриотических поступках («дело Клюевой и Роскина» — биологов, разработавших антираковые препараты), писателями, «порочащими советскую действительность» (Михаил Зощенко, Анна Ахматова), раскритикованы композиторы Шостакович и Прокофьев за создание «формалистических» произведений, «не понятных народу». Сталин полностью одобрял эти кампании, которые были частью начавшейся «холодной войны». Однако в общественном сознании эта лавина ограничительных идеологических мероприятий связывалась в основном с деятельностью Жданова, а не Сталина. Несмотря на эти антизападные инициативы Жданова, он тем не менее не был поклонником Лысенко. Для Жданова конфликт в генетике был не столько идеологическим, сколько практическим. Положение в сельском хозяйстве после войны было крайне тяжелым, и все обещания Лысенко о каких-то новых агроприемах и сортах оказывались невыполненными.