Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)

Уральский Марк Леонович

Выступление Полякова-Литовцева на диспуте и его статья в «Последних новостях», в которых поднималась крайне острая тема русско-еврейских и, шире, иудеохристианских отношений, не прошли незамеченными, вызвав разные реакции в эмигрантских кругах, в том числе заметки З. Гиппиус «Не нравится — нравится». Однако самой значительной реакцией и ответом того мира, которому Поляков-Литовцев бросал перчатку, стала книга В. Шульгина «Что нам в них не нравится» (1929) — тем самым появление одного из ключевых текстов, своего рода «декларации русского интеллектуального антисемитизма», было спровоцировано именно Поляковым-Литовцевым

В дискурсе русского Зарубежья Поляков-Литовцев находился на самом острие противостояния либерального

лагеря, к которому кровно принадлежал, с консерваторами-охранителями и радикалами-монархистами. Один из представителей последних, писатель Н.Н. Брешко-Брешковский — сын «бабушки русской революции», эсерки Екатерины Константиновны Брешко-Брешковской (кстати, один из родоначальников русского шпионского и политического детектива и одновременно русский нацист),

идеологически объединяя Полякова-Литовцева и другого журналиста-еврея, П. Рысса, писал в предисловии к своему роману «Под звездой дьявола»: «В «Последних Новостях» <они> оба изощрялись в обливании клеветническими помоями русской армии, ее генералов, ее Верховного Вождя. Повторялась набившая оскомину пошлятина о реакционно настроенных ландскнехтах, о царских генералах, мечтающих о реставрации и удушении «завоеваний революции». Поднялась какая-то остервенелая травля. Травили с пеной у рта нескольких десятков тысяч мучеников-бойцов, к великому сожалению Рыссов и Поляковых-Литовцевых избежавших «стенки» и «чрезвычайки».

Весной 1926 года Поляков-Литовцев посетил Эрец-Исраэль и по возвращении в Париж описал это путешествие в серии очерков, напечатанных в «Последних новостях», а также выступил перед членами сионистской организации «Бней-Цион», делясь своими впечатлениями о Святой земле. Согласно отчету, помещенному в редактируемом В. Жаботинским еженедельнике «Рассвет», Поляков-Литовцев говорил о том, что <...> в Палестине, по его мнению, имеются огромные возможности для евреев. От самого еврейского народа зависит превращение страны в еврейский «дом»¹⁰³.

После оккупации Франции немцами в 1940 г. Поляков-Литовцев перебрался в США, где сотрудничал с «Новым журналом» и газетой «Новое русское слово», входил в «Союз русских евреев», являвшийся продолжением в новых условиях деятельности парижского Объединения русско-еврейской интеллигенции. Он умер от саркомы в Нью-Йорке сразу же после окончания войны. Некролог ему в «Новом журнале» написал Андрей Седых¹⁰⁴.

Я.Г. Фрумкин

Из всех сподвижников И.М. Троцкого, всю жизнь поддерживавших с ним близкие отношения, Я.Г. Фрумкин является наиболее «закрытой» фигурой. Сведения о нем в научной литературе крайне скудны, хотя он был весьма влиятельным «видным деятелем различных еврейских организаций», масоном, членом СРПА (Союза русской присяжной адвокатуры) в «русском» Берлине¹⁰⁵.

Родившийся в один год с И.М. Троцким (1879) в Ковно (Каунас), в состоятельной еврейской и, по всей видимости, достаточно эмансипированной семье, Яков Фрумкин по окончанию гимназии учился в Гейдельбергском и Петербургском университете, окончив последний по юридическому факультету в 1903 г. В студенческие годы он занимался исследованиями еврейской местечковой жизни; публиковался в юридических и еврейских изданиях; принимал участие во всех съездах и конференциях Союза для расширения равноправия евреев в России, входил в состав Политического бюро при евреях — депутатах IV Государственной думы. С 1905-1907 гг. активно сотрудничал с ОРТ. В 1906 г. вместе с Брамсоном вошел в комитет по выработке нового устава этой организации. В общероссийской политической жизни Яков Фрумкин, также как Алданов, Брамсон и И.М. Троцкий участвовал в работе НТСП, т.е. был «энесом». До революции Фрумкин зарабатывал на жизнь как адвокатской

практикой, так и управленческой службой на крупных капиталистических предприятиях.

После октябрьского переворота Фрумкин эмигрировал в Германию и жил в Берлине, где Брамсон привлек его к работе в ОРТе. В 1921 г. был секретарем съезда ОРТа в Берлине, на котором тот был преобразован во всемирную организацию. В своем заявлении под присягой от 11 декабря 1958 г.¹⁰⁶, касающемся деятельности И.М. Троцкого в ОРТ-ОСЕ, Фрумкин сообщил, что являлся вице-президентом обеих организаций в 1920-1930 гг., а в настоящее время возглавляет нью-йоркское отделение ОРТа.

Берлинский период жизни Фрумкина был, по-видимому, весьма удачен. Он подвизался в крупнейшем немецком издательстве «Ульштайн», выпускавшем в начале 1920-х литературу на русском языке, сотрудничал с эмигрантским издательством «Слово», входил в руководство его книготорговой фирмы «Логос». И «Слово» и «Логос» по существу являлись дочерними фирмами издательства «Ульштайн».

Здесь, как пример сотрудничества Фрумкина и Троцкого, отметим, что Илья Маркович сумел издать в «Ульштайне» свой перевод романа эстонского прозаика-модерниста Августа Гайлита (о нем см. ниже), скорее всего, именно по протекции Якова Григорьевича.

Яков Фрумкин, слывший убежденным «германофилом», сидел в гитлеровской Германии «до предела», хотя «при его связях вполне мог уехать вскоре после прихода нацистов к власти». По свидетельству Гольденвейзера, который будучи «оптимистом» и германофилом сам уехал из Берлина лишь в 1937 г., деятельность Фрумкина была исключительно важной и хорошо отлаженной. Как юрисконсульт Берлинской еврейской общины по делам евреев — подданных иностранных государств он оказывал помощь самому широкому кругу нуждавшихся в ней людей. После роспуска нацистами СРЕ в Германии Фрумкин занимался своей деятельностью полулегально.

«Заменить его будет очень трудно, — сетовал Гольденвейзер в письме к Тейтелю от 21 сентября 1938 г., когда, повидимому, узнал, что Фрумкин все же решил перебраться в Париж, — <...> Он сумел войти в дело и фактически им управлять, а также информировать Вас толково и исчерпывающе»¹⁰⁷.

Во Франции Я.Г. Фрумкин продолжал свою общественную деятельность. В 1939 г. он участвовал в вечере памяти Я.Л. Тейтеля, где выступил с большой речью. После оккупации Франции нацистами Я.Г. Фрумкин в 1941 г. переехал в США; живя в Нью-Йорке, с 1956 г. возглавлял СРЕ в Америке.

Владимир Гроссман

Владимир Гроссман на колоритном фоне русского Зарубежья фигура малозаметная: будучи русским евреем по происхождению (род. 1884 г. в г. Темрюк на Северном Кавказе), а по образованию агрономом и правоведом (учился в Берлинском и Петербургском университетах), он, с молодости посвятив себя журналистике, подвизался исключительно в еврейской печати. Впрочем, свою книгу «Паутина пангерманизма», посвященную экспансионистской политике кайзеровской Германии и угрозам, исходящим от нее для соседних народов — датчан, поляков, чехов, французов, — он издал в Канаде на английском.

С 1915 г. В. Гроссман представлял в Копенгагене петроградское отделение «Комитета защиты евреев». Здесь, сблизившись с видными представителями датской социал-демократической партии, всегда стоявшей на умеренных позициях, он стал публиковать свои статьи в крупнейшей датской ежедневной газете «Politiken»¹⁰⁹, поддерживавшей в те годы датскую социально-либеральную партию, и издал на идише публицистическую книгу о датских евреях¹¹⁰. К этому времени относится и его знакомство с тогдашним корреспондентом «Русского слова» в Копенгагене, с которым Гроссман в дальнейшем тесно сотрудничал по линии ОРТ-ОЗЕ.