Нэлли
Шрифт:
От опушки леса до самого завода дорога пролегала между сплошными стенами тростника, в чаще которого было нетрудно укрыться.
Одно беспокоило Дика: как бы лошади не начали ржать, почуяв кавалерийский отряд, и не выдали засады.
— Вот что, — вдруг решил он, — мы не станем поджидать солдат вблизи дороги, а опишем полукруг по тростнику.
— Это самое благоразумное, — заметил Окалани, — только я бы советовал разделиться. Ты, Дик, с доктором держитесь правой стороны дороги, а я с Петром и Нэлли пойдем левыми зарослями тростника.
— Хорошо, — согласился Дик. — Как услышишь крик совы, будь настороже. Помни, что мы должны открыть по солдатам стрельбу одновременно, когда откроют по ним огонь рабочие. Ты понимаешь, для чего?
— Ну, конечно! — отвечал, улыбаясь, канак. — Шутка ли попасться в такую ловушку!
— Садись! — скомандовал Дик.
Было уже не до разговоров. В один: момент Петр и Нэлли очутились в седлах; и тронулись за Окалани. Еще несколько мгновений, — и, кроме шуршащего вокруг тростника, да озаренного заревом неба, они ничего не видели.
Прошли томительные четверть часа.
— Что-то долго нет сигнала! — сказал Петр.
— Будет, — уверенно ответил канак.
Шуршание тростника заглушило его слова.
— Что? — спросил Петр.
— Я слышала крик! — вполголоса сказала Нэлли.
Окалани сдержал лошадь, и все| замерли в ожидании.
Теперь отчетливо повторился крик совы.
Сердце девочки сильно стучало. Ей казалось, что она слышит ухом его удары в груди.
Еще минут пять— и до ее слуха долетел отдаленный конский топот нескольких лошадей.
— Это они, — заметил Окалани, — пусть проедут. — Топот усилился и начал затихать.
— За мной! — скомандовал канак. — Заряжены магазины?
Оба его спутника кивнули головами.
— Ну, теперь рысью, — пришпоривая свою лошадь, сказал канак. — Вот и дорога, — заметил он, выезжая на большую прогалину, и, оглядев ее направо и налево, спустился в противоположный тростник. — Мы поедем им наперерез.
Вот и вырезанная площадка.
— Осторожно! — предупредил канак. — Здесь лошадь легко может поранить себе ногу об острые срезы тростника. Держитесь за мной, мы ее объедем.
И, повернув вправо, он поскакал галопом вдоль узкой межи, протоптанной детьми, таскавшими на завод тростниковые вязанки. Где-то сзади протрещал автомобиль, за ним другой, и все стихло.
— За этим тростником уже завод, — вполголоса сказал Окалани.
Он осадил своего коня, осмотрелся и легко свистнул. Откуда-то справа послышался ответный свисток.
— Дик рядом, — заметил канак.
Петр и Нэлли почувствовали какое-то облегчение. Отсутствие Дика их больше всего беспокоило.
Окалани поехал в сторону свистка, и вот вслед за шуршанием тростниковых стеблей показались два темных силуэта всадников.
Это были Дик и доктор.
Уже сквозь редеющий тростник виднелись горящие постройки завода. На некоторых корпусах провалились крыши и из окон вырывались языки пламени. Над пожарищем носились мириады искр. Некоторые пролетали над головами всадников и терялись в тростнике.
Теперь все шестеро конь-о-конь развернутым фронтом продвигались к заводу.
Вот последние стебли тростника. Они ясно различают на огненном фоне два автомобиля и шеренгу конных солдат. Что-то ярко блестит. Это обнаженные сабли. В одном из автомобилей виднеется фигура стоящего человека. Он что-то кому-то кричит и машет рукой. Солдаты зашевелились, слезли с лошадей и двинулись пешком куда-то налево. Вот они остановились.
— Готовятся стрелять! — шепнул Дик. — Слезайте и подвяжите коней к тростнику.
Резкий сухой отдаленный треск залпа заглушил его слова.
Раздалось несколько беспорядочных выстрелов. Что-то просвистело над головами. Вот еще и еще.
— Это выстрелы рабочих, — громко проговорил Дик. — Начинай, товарищи! — прибавил он.
Петр и Нэлли приложились. Справа и слева от них затрещали выстрелы.
— Не выходи из тростника! — крикнул Дик. — Сюда они не посмеют сунуться… не жалейте патронов, да перебегайте из одного места на другое. Пусть они думают, что нас много.
Со стороны завода послышался гул. Какая-то чёрная масса надвигалась на солдат. Выстрелы не прекращались. Трудно было разобрать, что происходило там среди огня и дыма. На светлом фоне пожара начади мелькать силуэты отдельных всадников. Они один за другим проносились влево.
Затрещал автомобиль и понесся по дороге. За ним другой.
— Стреляй по автомобилю! — скомандовал Дик. — Довольно! Еще своих перестреляем. Да не стреляй же, тебе говорю! — грозно накинулся он на Нэлли.
— Я в солдата целилась, вон что на лошадь садится, — оправдывалась девочка.
— К коням!! — скомандовал Дик.
Какой-то человек бежал по тростнику.
— Кто это? — спросил Петр.
— Конечно, не солдат и не полицейский, — ответил ему Окалани.
— Кока-Моко! — закричала Нэлли.
Да, это был он, тот самый Кока-Моко, единственная опора своей матери. Девочка его сразу узнала и первой бросилась навстречу молодому канаку.
Он схватил ее в свои сильные объятия и крепко прижал к своей могучей груди.
— Алофа, алофа, — взволнованно проговорил канак и крепко поцеловал девочку в губы.
Канак был очень взволнован.
— Отбили, прогнали, победа! — бессвязно бормотал он, пожимая руки товарищам. — Если бы вы опоздали, Дик, они бы устроили здесь бойню… у нас всего трое раненых, и только… Они пятерых своих раненых увезли в автомобиле… Наш председатель комитета ранен… В него в упор выстрелил начальник полиции во время переговоров… Ну, идем скорее в фабричный комитет.
В фабричном комитете Дик пробыл недолго. Его успокоили там, что серьезных последствий от всей этой истории ожидать нельзя. Чересчур уж получился большой скандал, которому постараются не давать огласки. Кроме раненых да убитых накануне Маккалэном, никто не пострадал. В итоге же пострадал лишь сам владелец завода, а рабочие только выиграли, так как почти все они с различных концов острова, — и к утру здесь не останется ни одного человека, причастного к восстанию. Да и прочим нечего будет делать, так как завод сгорел дотла, и они без труда найдут работу на соседних заводах.