Нэлли
Шрифт:
Он побежал с ней прямо в лазарет. За ним последовали Дик и
Вуд.
— Ну что, жива? — тревожно спрашивали они врача.
— Ищите Петра, — отвечал он, — а об этой я уж сам позабочусь.
Петра искали часа два, и только к полудню, когда спустились в трюм для осмотра пробоины, его нашли в состоянии столбняка, сидящим на залитых водою мешках с мукой. Как он попал туда— ни он сам, ни Дик, ни матросы не могли догадаться. Люковая крышка оказалась закрытой.
XXIII. Последняя встреча
Растратив вес свои деньги на безрезультатную погоню и поиски бесследно исчезнувшей девочки, доктор Браун очутился в затруднительном положении. Он долго жил без дела в Сиднее, много пил вина, задолжал кругом и два месяца не платил счетов в гостинице, где прослыл попросту за американского авантюриста.
Теперь доктор уже не думал о Нэлли Келлингс. Главной его заботой было найти себе должность судовою врача в какой-нибудь пароходной компании, чтобы иметь возможность бесплатно доехать до Соединенных Штатов, как-то в клубе он встретился с одним из своих знакомых по Сан-Франциско, японцем Сузуки, который теперь был агентом пароходной компании «Ниппон Юсен Кайша» в Австралии.
Они разговорились.
— Вот что, доктор, — сказал японец, узнав о затруднительном положении своего знакомого, — на нашем пароходе «Никко-Мару» вчера скоропостижно умер врач. Не хотите ли занять освободившуюся должность?
— Но ведь, насколько мне известно, японцы уже не берут к себе на службу ни европейцев, ни американцев, — возразил Браун.
— Совершенно верно, — отвечал Сузуки, — но в данном случае это будет исключением. Здесь, в Австралии, нет ни одного японского врача. Австралийское правительство их всех выселило отсюда. Я могу предоставить вам это место только на время. По прибытии в Японию вы будете свободны и получите даровой проезд до Сан-Франциско на одном из наших пароходов.
— Когда отправляется из Сиднея «Никко-Мару»? — спросил Браун.
— Через три дня. Если вы согласны, то мы заключим с вами теперь же договор, и вы переедете на пароход, — ответил японец.
— Ваше предложение очень меня устраивает, но, к сожалению, я не могу его принять, — сказал доктор.
— Почему? — удивился японец.
— Видите ли, мистер Сузуки, наливая в свой стакан виски, сказал Браун, — я приехал сюда по крупному коммерческому делу, на которое истратил вес свои деньги, и со дня на день ожидаю из Гонолулу большую сумму от моего компаньона— мистера Чизика. Вы, наверное, слышали его имя: он ведь состоит британским генеральным консулом на Гавайских островах.
— Ну как же, я лично хорошо знаю мистера Чизика и очень его уважаю; это весьма почтенная личность, — сказал агент. — Так вы компаньон генерального консула?
— Да, мы с ним старые друзья, — отпивая из стакана глоток виски, сказал Браун.
Однако, он не сообщил собеседнику, что лишь утром он получил от консула Чизика письмо, в котором тот называл его мошенником и требовал назад деньги.
— Ну, вот видите, у нас нашелся общий друг, — заметил японец. — Я буду очень счастлив оказать услугу приятелю достопочтенного консула.
На самом же деле агенту до зарезу нужен был доктор, так как портовые власти не выпускали из гавани пароход без судового врача, а из европейцев никто не хотел поступать на японскую службу.
— Значит, вас удерживает от принятия моего предложения только долг в гостинице? — осведомился Сузуки.
— Да, — отвечал Браун.
— В таком случае, я заплачу ваши счета, — сказал японец.
Браун согласился, хотя ему, как истинному американцу, не по душе было поступать на службу к японцам.
На своем пути в Японию «Никко-Мару» попала в тот самый тайфун, которым была захвачена и «Заря», но опытному японскому капитану удалось благополучно из него выбраться.
Когда на следующее утро буря начала стихать, с «Никко-Мару» заметили тонущий норвежский пароход со сломанными мачтами и согнутой трубой.
«Это, вероятно, и есть то судно, которое ночью по беспроволочному телеграфу просило о помощи», — подумал капитан.
Он остановил свой пароход и приказал спустить две шлюпки на помощь пассажирам погибающего судна. «Никко-Мару» настолько близко подошла к «Заре», что теперь простым глазом можно было разглядеть находившихся на ее деке людей. «Заря» сильно осела носовой частью и накренилась на левый борт. Ни одной шлюпки не было видно на потерпевшем аварию пароходе. Целая груда обломков валялась на палубе, а две сломанные мачты походили на стволы расщепленных ударом молнии деревьев.
Вскоре одна из посланных шлюпок вернулась обратно, привезя только доктора Томсена. Выслушав рассказ норвежского врача о трагической гибели Стефансена и части экипажа «Зари», капитан Иоширо выразил полную готовность принять на борт «Никко-Мару» уцелевших членов ее экипажа и коллекции.
— Моя команда к вашим услугам, доктор, — сказал он. — Перебирайтесь сюда, не теряя ни минуты.
Нэлли была очень слаба. Когда доктор Томсен вернулся на «Зарю» и объявил о решении капитана Иоширо, она безучастно встретила эту новость.
Тяжелая морская болезнь, общее сотрясение при падении на нее баркаса, ушибы, небольшая рана на голове, а главное, известие о гибели Розы и других близких ей людей так сильно подействовали на девочку, что она впала в состояние полного безразличия. С утратой чернокожего друга ей казалось, что теперь для нее ничего не осталось светлого в жизни. С полными слез глазами она допрашивала Окалани о том, как это все случилось.
— Я и сам не знаю, — ответил тот. — Я помню только, что, когда мы втроем подходили к спуску в кают-компанию, вдруг налетел этот страшный вал. Меня подняла вверх, и затем я с страшной силой ударился о палубу. Когда я очнулся и пополз к спуску в нижний дек, то я был уверен, что Роза и Кеуа уже внизу с вами…
Отчаяние Петра при известии о гибели друзей длилось недолго. Серьезность положения и долг быть полезным в такой критический момент вернули ему спокойствие и бодрость. В течение всей следующей ночи он работал с Вудом и Ран сеном, подводя заплату в образовавшуюся в корпусе «Зари» щель. Впервые ему пришлось познакомиться с этой работой. Заплата состояла из нескольких слоев промасленной парусины. К ее нижнему краю был привешен балласт. Спускалась заплата по борту парохода против того места, где была обнаружена пробоина, через которую вода заливала пароход. Естественно, что когда заплата покрывала щель, через которую вода врывалась внутрь судна, то напором воды ее прижимало к щели, благодаря чему она и закупоривалась. Это была тяжелая работа; погода опять засвежела, и налетавшие волны угрожали морякам ежеминутно гибелью. Но Петр об этом и не думал. Глядя на товарищей, он делал свое дело.