Нэлли
Шрифт:
— О, нет, — отвечал он, — вулканы никогда не извергают огня.
— А это разве не огонь? — указывая на огненный столб, спросила девочка.
— Нет, это не огонь, а «только отражение в облаках разбушевавшейся в кратере раскаленной лавы.
Когда Нэлли подошла к тому месту, с которого она наблюдала днем огненное озеро, она оцепенела от открывшегося перед ней зрелища.
Среди ночной темноты расплавленная лава производила необычайное впечатление. Вся местность была ярко залита светом, как от раскаленной гигантской печи. Там, где озеро успокаивалось, сгущался мрак и по поверхности лавы метались огненные змеи, расходились пылающие круги и сверкали самыми причудливыми узорами разноцветные огни.
Вдруг все успокаивалось и окутывалось темнотой. Тогда среди черной ночи весь кратер как бы расцвечивался волшебной иллюминацией, среди которой вдруг зажигался такой причудливый фейерверк, какого не создать самым искусным пиротехникам.
С каждой минутой обстановка менялась. Одни эффекты сменялись другими. Одна картина затмевала другую своим величием и красотой.
Теперь Нэлли поняла, почему этому вулкану поклонялось местное население, веруя, что в его кратере живет богиня огня — страшная Пеле.
— Я в бога не верю, а Килауеа наводит на меня ужас, — сказала Нэлли.
Петр снимал огненное озеро.
— Я думаю, у тебя из этого ничего не получится, — скептически заметил ему Окалани.
— Как-раз наоборот, ночные снимки будут красивее дневных, освещение здесь уж очень хорошее, — ответил он.
— Ну, что ты скажешь об этом вулкане? — спросил Петр, подходя к Нэлли.
— Очень красиво, так красиво, как я себе это не представляла, — ответила она, — а в то же время я вся дрожу от страха. И страшно, и хочется все смотреть и смотреть, как играет огнями и бушует в кратере лава. Я и не воображала, что это так прекрасно.
— В природе все прекрасно, — заметил доктор.
— А все-таки здесь страшно оставаться. Пойдемте отсюда, — сказала девочка.
Ночью Нэлли проснулась от сильного толчка. Она широко раскрыла глаза и, охваченная ужасом, привстала на постели, упираясь руками о матрац.
Девочка почувствовала, как ее кровать сильно покачнулась вперед и затем наклонилась на правый бок. Откуда-то снизу доносился гул, похожий на отдаленные раскаты грома. Номер гостиницы был ярко озарен светом, врывавшимся через отворенное окно, как бы от зарева грандиозного пожара,
«Как же это ни Петя, ни Дик ничего не почувствовали и не проснулись?»— мелькнуло в голове Нэлли. Она соскочила с кровати и хотела бежать к ширме, за которой оба спали.
Вдруг раздался сильный стук в дверь. Она кинулась к ней и отодвинула задвижку.
Дверь с шумом растворилась, и перед Нэлли стоял озаренный заревом доктор Томсен. Лицо его было бледно, глаза лихорадочно блестели.
— Бежим скорее, лава выступила из кратера, задыхаясь и схватывая руку девочки, проговорил он.
— А Петя, а Дик? Они спят, как убитые, и ничего не слышали, — вскричала Нэлли и, вырвав свою руку у доктора, бросилась за ширму.
В тот же миг новым толчком ее отбросило в другой конец комнаты. Раздался оглушительный треск, и обезумевшая от ужаса девочка увидела, как на пол грохнулась часть потолка, а вместо стены, где было окно, виднелся страшный кратер вулкана, из которого вырывались густые клубы багрового дыма и необъятным раскаленным потоком текла огненная лава.
Доктора уже не было.
Нэлли бросилась к кровати, на которой спал Петя. Она была почти скрыта род свалившимися обломками потолка. Под тяжелой деревянной балкой, упавшей одним концом на кровать, лежал юноша. Дик куда-то исчез.
— Петя, Петя! — вскричала девочка и бросилась к нему.
Вдруг Петя открыл глаза и взглянул на Нэлли. Это был какой-то страшный взгляд, взгляд, от которого она вся похолодела, и ей сделалось так страшно, что она забыла о грозящей опасности и о грохоте, доносившемся со стороны вулкана. Теперь она видела только устремленные на нее два неподвижных глаза Пети. Она чувствовала, что задыхается. Все перед ней заколыхалось, заходило, и она понеслась в какую-то черную пропасть,
— Что с тобой, Нэлли? Перестань кричать! Что такое случилось? — услышала девочка.
Она с трудом открыла глаза и, осматриваясь, пробормотала:
— Так все это мне снилось!..
Теперь, когда она видела стоящего перед ней Петра, а из-за ширмы выглядывала голова Дика» она совершенно успокоилась.
— Как ты нас напугала, Нэлли! — сказал юноша.
Через открытое окно виднелось бледно-голубое небо, порозовевшее уже от приближающегося восхода солнца.
XVIII. Неожиданный бокс
Становилось нестерпимо жарко, когда, пробираясь по узкой меже между рисовыми полями» путешественники наконец въехали на плантацию сахарного тростника.
Здесь сильный зной сменила приятная прохлада.
По обе стороны небольшой проселочной дороги теперь поднимались густые заросли тростника» в которых копошились полунагие люди. Одни срезали ножами почти у самого корня длинные стебля растения. Другие тут же резали их на палки длиной в один метр и связывали в пучки.
Эти пучки взваливали на спину детям, которые тащили их к складам. Один за другим, точно муравьи, тянулась длинная вереница ребятишек, согнувшихся под тяжестью ноши и семенящих своими тощими ножками.
Свалив эти пучки на заводе, находящемся в трех километрах от плантации, они возвращались обратно, снова нагружались тростником, работая, р получасовым перерывом на обед, девять часов в день.
Эти дети представляли собой живые конвейеры, которые обходились капиталисту дешевле, чем какая бы то ни было механическая передача.