Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
Кто явится один в такую ситуацию?
– Пусть, но у нас достаточно людей, чтобы стая полиции оказалась с пулей в голове. Перестань сомневаться во всем, что я делаю, Найджел, и проведи девушку вниз, – кивнул мужчина в сторону ступеней, но тут же, вновь вернул внимание сына к себе. Аккуратно, бережно и нежно, Найджел, приведи ее вниз, – уточнил Хоффман старший, предостерегаясь, что в назначенном месте она уже будет повреждена его сыном.
Это было не по плану, а он построен довольно строго и точно.
– Так и быть, приведу ее в целости.
– И сохранности, –добавил мужчина, а Найджел уже поспешил
Филиган отряхнув свой серый пиджак, скоро двинулся к главной входной двери, где до сих пор слышался шум. Его заворожила вся сложившееся обстановка, и как именно этот молодой, еще совсем не опытный парень выкарабкается из нее, а сам ли, или с со своей бездыханной и выкраденной любовью?
Игра начиналась сейчас, и это давало ее зачинателям руководить ею, как то им заблогоразумится.
Открыв двери, мужчина медленно переступает порог теплого дома на заснеженную и холодную улицу, наблюдая, как живо его охрана расправилась с одним, и только одним прибывшим гостем, который уже был прижат к земле, пятеркой из его личной охраны.
Нильс был бессилен, и с таким напором не справился, прибыв к месту назначения этой глуши. Но выход был единственный, и какой же, мужчина проигнорирует эту сделку, когда на канну, жизнь той, которая является его светом, его душой, вторым дыханием и… настоящей любовью, чистейшей женщины.
Он и впрямь прибыл один, забывая о всех наставлениях своего отца. Сбежал, поддался в Англию, без подготовки, без плана, наедине с самим собой, не учитывая того, что пострадать из-за его выходки могли все. Он был слаб на соображение, желание увидеть ее заглотнуло его с головой в бездну, где он находился в бреду последние двадцать четыре часа.
Его руки уже чувствовали ее кожу, его глаза видели ее взгляд, он слышал и ловил на губах легкий ветер, словно поцелуй нежной красавицы. Той красавицы, которая сидела с дрожью взаперти, угнетая себя и медленно осознавая, что ее бывалое сердце, что наполнено нежностью, лаской, грезами о любви, становится чернее омута. Той красавицы, которая разрывалась на мелкие кусочки каждую ночью, рыдая в подушку и немо крича от тоски, одиночества, предательства и лжи, такой циничной лжи и предательства от Нильса Веркоохена.
Часами она изнывала, мечтая об одном лишь косании, воспоминании, но сейчас она оставалась в комнате, с ужасом понимая, что встретит его вновь после этой жуткой, мерзкой разлуки, свершенной по прихоти Хоффманов, а так же, несомненно, Нильса.
– А ты и впрямь глупец, Нильс, – выкрикнул с порога мужчина, у которого под черными, лаковыми туфлями хрустел с нег. Хоффман сложив руки в карманы брюк, и с расправленными плечами наблюдал, как парнишку буквально втискивают в холодный снег.
– Я хочу увидеть ее, ты мне обещал, – прохрипел Веркоохен, почти не своим голосом, вздрагивая от того, как жалобно прозвучала его просьба, почти мольба. А прежний, славный Нильс был горд, непередаваемо властный, умелый, мудрый и ужасно силен…
Не прогибавшись под таких мерзавцев…
Но всех со временем укрощают, даже самых буйных, вольных мустангов, посвящая их цирковой службе, поря лозинами.
Хоффман не спускал ядовитой ухмылки, смотря, как тяжело приходится молодому парню, спасая свою девушку. На мгновенье мужчина сжалился, зная, что точно
– Нильс, если ты решил провести меня, то твоя девушка с этого дома не выйдет живой. Я могу предположить, что ты прибыл сам? – со всей серьезностью обратился мужчина к парню, который нахмурившись, попытался поднять голову, но тут же, один из грубых толчков заставили встретится его лицо со снегом. – Отвечай на поставленный вопрос, малец.
– Сам, – сквозь зубы процедил парень, отталкиваясь от холодного и таявшего снега под его телом.
Хоффман одобрительно кивнул мужчинам, и его охрана отступила от лежавшего на земле парня. Он не быстро, набираясь новых сил, поднялся, стряхивая с себя снег и оправляя куртку. Удерживаясь от едкого комментария, его решительный взгляд направился на мужчину у порога, который все с той же ухмылкой наблюдал за парнем.
– Пройдем внутрь, – позвал за собой он Веркоохена, за которым тут же пристроились двое из людей, а один вырвался вперед, подойдя к самому Хоффману, будучи его надежным телохранителем.
– Где она? – не сдержано и неугомонно спрашивает Нильс осевшим голосом, только переступив порог дома, от которого веяло мученическим духом.
– Мой сын приведет ее с минуты на минуту. Наверняка принцесса сопротивляется, раз еще не явилась перед своим спасителем, – с ядом проговорил Хоффман, продолжая идти дальше по залу. Нильс же остался на месте, поглядывая на высокие ступени, которые широко заняли место в доме, введя на верхние этажи. Охранник подтолкнул Нильса в спину, принуждая его идти за Хоффманом.
Нильс нахмурившись, сжав свои кулаки и стиснув зубы, решил пойти следом, не провоцируя усложненную обстановку. В свету была заметна мужская щетина, которая прошла от подбородка, по линии челюсти и еле-еле заметно доходя к вискам. Красные, уставшие глаза и мешки под ними, доводили к чувству жалости, а опущенные плечи твердили о его неуверенности и растерянности.
Хоффман подошел к лестнице, которая вела в просторный подвал, где по цементным стенам были вывешены лампочки, освещая путь. Тут все было довольно мрачно и не предвещало ничего хорошего. Они все медленно спустились в помещения подвала.
Нильса же ничего не заботило, кроме девушки и ее безопасности, невредимости. Знал бы он, как сильно болело ее тело около недели назад, когда Найджел выписал ей штурма из-за побега. Знал бы он, как стремительно она бежала, как свалилась практически со второго этажа дома, как босая, бессильная, но твердо настроенная на то, чтобы сбежать – погасла со своим пламенем, как только осознала, что она в настоящем заключении этого дома.
Пройдя дальше, Нильса поразил белоснежный диван, со стеклянным столиком в подвале, куда присел мужчина. Было уже понятно, что светские беседы не будут, провидится в подвале этого дома задарма. По юноше проскочил рой мурашек, оглядывая старые тумбы, сундуки, даже не желая думать, что внутри. Он яро надеялся забрать девушку и уйти, больше никогда не видясь с Хоффманской линией двух мерзавцев.