Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
– Достаточно, – вырывая из объятий парня Розали, он отталкивает ее в сторону, пока Веркоохен, который набрался силы и решимости, не сдерживая своего агрессивного поведения, кидается на ненавистного ему парня, повалив его на пол. Розали отошла, чуть приоткрыв рот от неожиданного нападения Нильса, вздрогнув, когда Хоффман старший резво направившись к нему.
Несколько ударов пришлось по лицу Найджела, пока сумасшедшего Нильса не оттащили трое мужчин, пытаясь его удержать на месте. Но бушуя, он не замечает, как Филиган живо хватая за волосы Розали. И только от болезненного стона, Нильс застывает, метнув свой взгляд
– Успокой свой бешеный нрав, Веркоохен. Мы только начали, а ты уже все портишь! – пригрозил Хоффман старший, замолчав. – И так, – протянул он. – Начнем с тебя, Нильс. Ты решил нарушить наши правила первый. Надеюсь, не стоит тебе рассказывать, что будет с ней, когда ты посмеешь ослушаться? – потянув волосы в косе девушки за спину еще сильней, до Нильса дошел жалобный плачь девушки, что пробуждал в нем еще больше сил и ненависти к этим поддонкам.
– Что вы, черт возьми, задумали? – выкрикнул Нильс, у которого на руках уже оказалась кровь с лица Найджела.
– Для начала попроси извинения у моего сына, – ухмыльнувшись, сказал Филиган, взглянув на своего сына с оскалом. Нильс обратил на Найджела недовольный взгляд, который выжидающе приподнял бровь.
– Извини, – выдавливая слово из глубины своей души, через неприязнь и ненавидящий взгляд, он смотрел на своего подлинного врага, начиная ненавидеть его пуще прежнего.
– Нет, – нахально произнес юноша. – Проси лучше.
Нильс задумался, переводя взгляд на девушку, которая смирно стояла, словно натянутая струна рядом с Хоффманом, от чего страх тут же заставил его говорить все, что велят.
– Прошу, Найджел, прости меня. Я виноват, – повторно попросил прощения Нильс, но и это не удовлетворило парня, ведь он обладал той, за которую Веркоохен должен ползать на коленях и молить, молить, молить о пощаде.
– Проси прощение на коленях, – скомандовал парень, а Нильс, онемевши, застыл. Он унижал его, что было не позволено никому. – Если этого не сделаешь ты, то, думаю, твое место с радостью может занять Розали, верно, солнышко? – обратился парень к девушке.
Нильс, не щадя коленей, моментально упал ниц, опустив взгляд. Он выдержит все, унижения, побои, любую боль, лишь бы ее не тронули. Но такой ли был план: заставить Нильса страдать в одиночку?
– Умоляю, прими мои извинения, Найджел. Прошу, прости меня! – срываясь, говорит парень, пока его руки сжали за спиной двое охранников.
– Знаешь, Нильс… Мне совсем не хочется тебя прощать, уж слишком плохо ты просишь. Не правдоподобно. Отец, будь любезен, передай мне девушку, – поддельно нежным голосом просит парень, и Хоффман подводит ее к сыну, отступая. Она стаяла рядом, несколько дрожа, когда почувствовала грубую руку у себя на шее. – Я не повторяю дважды, Веркоохен, – рявкнув, он как можно сильнее толкает девушку, и она падает на пол с испуганным вздохом. Моментально, совсем несдержанный и сильный удар носком обуви Найджела, бьет ее в живот, от чего она почти задыхаясь, заскулила на цементном холодном полу. Боль была невыносимой, нещадной, палящий в груди огнем и отдавая болью в ребра.
«Просто делай то, что говорят, Нильс. Зачем ты пытаешься сопротивляться? Мне же больно, Нильс..»
– Нет! – начал вырываться Нильс. – Найджел, прошу тебя, не делай этого… Я умоляю тебя! – Нильс был жалок, когда умолял, и это нравилось Хоффману младшему,
– Умоляю, хватит! Ей же больно! Найджел, ударь меня! Я прошу тебя, бей меня, не ее, умолю… – взревел Нильса, все громче моля о милостыни его над беззащитной девушкой. Тот мгновенно посмотрел в сторону Нильса, едко улыбнувшись, наблюдая, как по щекам сильного мужчины стекают такие жалостливые слезы слабости.
– Можешь, когда хочешь, – кивнул младший Хоффман, присев около девушки. Розали пронзала боль в животе, задевая ребро. Невольно всхлипнув, она подняла свой взгляд на Нильса, который не мог ей помочь, совершенно ничем.
– Не прикасайся к ней, – прорычал Нильс, вновь попытавшись вырваться, но его попытки были тщетны. Он оставался слаб, не мог помочь, когда клялся ей в том, что ни одни руки не доставят ей боли, только его и только радость и наслаждение.
Он смотрел в ее глаза и понимал, как виноват перед ней. Смотрел, и понимал, что ужасную участь примет она… Ведь крылья свободной птицы были только у нее, и чтобы их вырвать, сломать, отрезать, придется вымучить невинную, юную девушку, убивая ее из внутри, раня и избивая любящее сердце юноши.
Он чувствовал ее боль своим телом. Как ее слезы текли по впалым щекам, так и у него рекой струились соленные капли, ублажая Хоффмнское эго.
Недавно он был самым сильным. Недавно он был лучшим из лучших, а теперь стоит на коленях, моля и вымаливая остановиться очерствелых, мерзких ублюдков. Нильс всем сердцем желал, чтобы эту боль он чувствовал на своей шкуре, он знал, как виноват, что Розали сквозь свой взгляд, дико и так скоро возненавидела его.
Обещал – не выполнил. Старался – вышло только хуже. Прибыл так скоро и сам – приговорил девушку к мучению, а себя к мукам безвыходности, настоящего ужаса, который скручивал его живот в узел, а тело дрожало от страха.
Нильс настоящий глупец, а расплата за это будет слишком дорога для него, да так, что в его разогревшемся пламенем любви сердце – умрет в самом худшем кошмаре, который стал наяву.
Розали оттолкнулась от холодного пола, стерев свои слезы. Если он не может ее защитить, значит, она должна сама побеспокоиться о себе, вытерпеть подготовленную участь, но, она еще мало осознавала о том, как именно ее хотели использовать.
Раньше ее били сильней, больней, дольше… Она выкарабкалась из тяжелого состояния, и даже смогла посмотреть в глаза своему страху – Нильсу, его рукам и пылкой любви, приняв ее, вбирая все искорки надежды на спасение.
Вставая на дрожащие ноги, она привела Нильса восторг, показав свою сильную сторону духа. Хоффманы же иначе расценили ее жест – жалкий, убогий и трогательный жест, заставив их тут же рассмеяться прямо в лицо красавицы.
– А она горяча, неправда ли, Нильс? – словно не веря, Найджел качал головой, восторженно смотря на девушку, которая, скрывая настоящую боль, пыталась быть смелой.
– Посмотрим, сколько ты продержишься, и насколько хватит твоей мизерной храбрости, ведь Нильс тебе сегодня не поможет, – медленно проговорил за спиной Розали Хоффманский отпрыск, касаясь ее плеч своими тяжелыми руками.