Неотразимый бродяга
Шрифт:
– Не трогай меня, – еле проговорил тот и тут же закашлялся кровью.
– О Господи! – Она не замечала слез, струившихся из ее глаз. Резко поднявшись на ноги, Диана побежала к его лошади. Выхватив из чехла ружье, она трижды выстрелила в воздух. Затем снова бросилась к Руби, швырнув ружье на землю рядом с собой.
– Проклятый жеребец, – продолжая отхаркиваться, простонал тот.
– Не двигайся. Пожалуйста, Руби, лежи спокойно. Сейчас придет подмога.
Руби умолк, по-видимому, потеряв сознание. Не зная, что можно было для него сейчас сделать,
Казалось, прошла вечность, прежде чем она наконец услышала топот приближавшихся коней. Холт, Дон и Гай прибыли на место трагедии с интервалом в несколько секунд. На ослабевших ногах Диана поднялась с земли им навстречу.
– Что случилось? – выдохнул Холт, бросившись мимо Дианы к раненому и опустившись рядом с ним на колени.
Диана не была уверена, что он слушает ее подробный рассказ о происшествии. Она сама удивлялась относительному спокойствию собственного голоса, учитывая, что ей только что пришлось пережить. Хотя слезы на ее щеках еще не просохли, плакать она уже перестала. Она следила за тем, как Холт пытался определить тяжесть полученных Руби повреждений – прощупывал его пульс, проверял рефлексы. Руби был жив. Холт медленно поднялся, и пальцы его сжались в кулаки. Он продолжал мол-^ ча смотреть на распростертое на земле тело старого ковбоя.
– Черт бы тебя побрал, Руби, – проговорил он чуть слышно, обращая свои слова главным образом в адрес собственной беспомощности и вызванной этим растерянности.
Глаза раненого оставались закрытыми, но губы тронула чуть заметная улыбка.
– Здорово я набрался, да, Холт? – И он опять начал кашлять и харкать кровью.
– Все обойдется, только держись. – Это был приказ, резкий и не терпящий возражений. Когда Холт выпрямился, глаза его сверкали гневом. Он обратил свой напряженный взгляд по очереди на Дона и Гая. – Забери лошадь Руби и скачи на ранчо. Пусть пришлют помощь. А ты, Гай, возвращайся в лагерь и привези сюда несколько одеял. Ты поезжай с ним, Диана.
– Нет! – У нее было ужасное чувство, что он специально отсылает ее, чтобы она не присутствовала здесь, когда… Диана запретила себе строить дальнейшие предположения. Дон был уже в седле и пришпоривал своего коня, поворачивая в сторону далекого ранчо.
– Пусть она остайется, Холт, – неожиданно раздался в ее защиту слабый, хриплый голос Руби. Его правая рука безвольно приподнялась, словно хотела коснуться Дианы. Она немедленно бросилась на колени рядом с ним, принимая эту протянутую руку, словно чувствуя, что несчастный желает именно этого. Ему потребовалось приложить немалое усилие, чтобы просто открыть глаза. Они смотрели на нее, исполненные боли.
– Твои глаза голубые, как небо. Все собирался сказать тебе это еще с тех пор, как ты была маленькой девчушкой. Да, голубые, как небо. – Он снова закашлялся. Диана поискала в карманах платок и вытерла струйку крови на его подбородке. Слезы снова душили ее. – Там, вероятно, ангелы меня не ждут, так что пусть хоть один ангелочек посидит теперь со мной по эту сторону могилы.
– Давай же, Гай, – нетерпеливо проговорил Холт. – Отправляйся наконец!
Диана повернула голову, чтобы взглянуть на удаляющегося в направлении лагеря Гая. Холт принялся снимать седла с трех оставшихся с ними лошадей. Он складывал седла на землю, а попоны собирал, чтобы укрыть ими зябнувшего Руби.
– Зря только время тратишь, Холт. – Коричневое, иссохшееся от ветра и солнца лицо Руби исказила гримаса боли.
– Тише. – Диана коснулась пальцами его губ, которые были липкими и теплыми от свежей крови. – Не надо разговаривать, Руби. Побереги силы.
– Не затыкай мне рот, детка. Все говорят старому Руби, чтобы он заткнулся. – Голос его прозвучал горько от долго копившейся обиды. – Когда человек умирает, у него есть право хотя бы поговорить. А другие пусть в этот раз послушают, а не отмахиваются, как от назойливой мухи.
– Мы слушаем тебя, Руби, слушаем, – попыталась успокоить его Диана, смахивая слезу со щеки. – Но ты вовсе не умираешь.
На его губах появилась слабая усмешка, но он не стал возражать против ее последнего утверждения. Вместо этого Руби закрыл глаза и, казалось, решил немного перевести дух, словно последняя тирада окончательно лишила его сил. Холт присел по другую сторону от старика, и лицо его при этом не выражало ни малейшего оптимизма по поводу состояния раненого. Диана чувствовала, как подрагивает ее подбородок, но ничего не могла с собой поделать.
– Это даже хорошо, что я никогда не был женат, – вновь заговорил Руби. – Все равно моя дочь ни за что не была бы такой же красивой, как ты. Я иногда представлял себе, что ты моя дочка. Забавно, верно? – Он попытался засмеяться, но лишь захлебнулся собственной кровью. Только через некоторое время он смог закончить свою мысль: – Подумать только, что я воображал себя Майором.
Диана закрыла глаза и крепко их зажмурила, все равно чувствуя, как слезы обильно потекли по ее щекам. Ей и в голову не приходило, что старый Руби мог вот так относиться к ней. И почему люди узнают про других такие вещи только тогда, когда бывает уже слишком поздно?
– Ты хороший, Руби. – Ее голос звучал тихо и готов был вот-вот ей изменить – задрожал, сорвался. Она торопилась, пока это не произошло. – Очень верный и добрый. Майор всегда так говорил о тебе.
– Ну и лгунишка же ты, Диана. – Руби улыбнулся, и выглядел довольным, несмотря на страдания, явственно отпечатавшиеся на его лице.
– Почему бы тебе действительно немного не отдохнуть, Руби? Поговорим обо всем чуть позже, – предложил Холт.
– Да, пожалуй, поговорим позже, – согласился наконец старик и вздохнул, словно очень, очень устал. Его скрюченные пальцы продолжали сжимать руку Дианы, и она не пыталась высвободиться. Когда его молчание продлилось несколько минут, Холт приподнял веко на лице старого ковбоя.