Непобедимый эллин
Шрифт:
– Я Софоклюс! – истошно заорал историк. – Я Софоклю-ю-ю-юс…
– То-то! – довольный результатом радикальной терапии, Геракл спрятал меч.
– Твои методы! – сказал на Олимпе Асклепию обнаженный по пояс Зевс, глядя в маленький глазок телескописа.
– Зевсик, не дергайся, – пробурчал врачеватель, массажируя Тучегонителю слегка заплывшую жирком спину. – Жрать тебе поменьше бы, а то, глядишь, скоро новый трон нужно будет Гефесту заказывать.
– Не умничай! – огрызнулся Громовержец, с умилением глядя, как Геракл окончательно раскурочивает молотом золотую колесницу. – Герме-е-е-ес…
– Я здесь, Эгидодержавный!
– Слышишь, пошли-ка вниз Гефеста с инструментом, а то мой сынуля что-то немного увлекся процессом починки.
– Сделаем!
Слегка расслабившись, Зевс блаженно улыбнулся.
– Вот это работа! – восхищенно похвалил Геракл, глядя на блестящую, словно новенькая, боевую колесницу царя Креонта.
– Плевое дело, – отозвался Гефест, пряча в большую коробку свои диковинные инструменты.
– Ты это, братец… – замялся сын Зевса.
– Ну говори, чего уж там, все ведь свои, – рассмеялся кузнец, вытирая мозолистые руки.
– Мы тут с хронистом в Тиринф слегка опаздываем, может, перебросишь?
– Эх, добрый я сегодня, – снова рассмеялся Гефест и, достав из кармана нечто напоминавшее морскую раковину, строго приказал: – Стойте на месте и лучше не двигайтесь, а то доставлю вас в Тиринф по частям.
– А дышать можно? – робко спросил Софоклюс.
– Можно…
В следующую секунду они очутились на роковом перекрестке.
– Фух, – выдохнул Геракл, протирая глаза. – Никак не могу привыкнуть к этой частой смене пейзажей.
Копрея на перекрестке не оказалось, лишь одиноко лежала на плоском камне у дороги забытая восковая дощечка. Пожав плечами, Софоклюс подошел к камню и вслух, с расстановкой прочел: «Подвиг восьмой: ишаки Диомеда».
– Кто Диомеда? – недовольно переспросил сын Зевса.
И в этот момент из непроходимых зарослей выбралось маленькое гадкое-зеленое чудовище.
– А-я-я-я… – завизжал историк, падая навзничь. Геракл же, слегка изогнув правую бровь, стремительно выхватил меч.
– Не убивайте меня, пожалуйста, – жалобным голосом попросило чудовище.
– Хорошо, – кивнул сын Зевса, – убирайся обратно в свое болото…
– Это я, Копрей, – пролепетал монстр.
Изображающий мертвого Софоклюс тут же вскочил на ноги и, небрежно отряхнув одежду, коротко пояснил:
– Я споткнулся.
– Что с тобой случилось? – безмерно удивился могучий герой. – Почему твое лицо зеленого цвета? Ты нюхал столярный клей?
– Нет-нет, – замотал головой Копрей. Волосы у него тоже почему-то были зеленые.
– Я сильно болел… а то, что вы видите, жуткие последствия моей болезни.
– Ты болел бешенством? – предположил Геракл, решив на всякий случай меч в ножны пока не прятать.
– Нет, ветрянкой, – пояснил посланец и, подобрав восковую дощечку, хрипло, но довольно торжественно прочел: – На этот раз, Геракл, сын Зевса, тебе следует отправиться во Фракию к царю биз… бир… сатир побери эти идиотские названия… к царю бистонов Диомеду.
– Не знаю такого, – демонстративно заявил могучий герой.
– У этого царя по некоторым проверенным слухам, – невозмутимо продолжал посланец Эврисфея, – есть дивной красоты ишаки.
– Ослы, – поправил Копрея Геракл.
– Нет, ишаки, тут так написано. В общем, отправляйтесь за ними во Фракию. И скажу вам по секрету…
Посланец слегка понизил голос:
– Этот Диомед законченный придурок. Лучше всего, если вы его ишаков тихо и профессионально умыкнете, не поднимая шума и пыли.
– Великий сын Зевса не вор! – возразил Геракл. – И он не станет брать чужое…
– Ну а если великий сын Зевса кое-что позаимствует на время? – хитро ввернул Копрей.
– Это можно, – кивнул могучий герой.
И он с верным хронистом отправился во Фракию.
Во Фракии греки стали действовать очень осторожно, стараясь по возможности сохранять загадочное инкогнито. Хотя сыну Зевса с его внешностью трудно было не бросаться в глаза, да и золотая колесница сияла на многие стадии окрест.
– Лева меня демаскирует, – посетовал могучий герой, но предложение историка снять шкуру гневно отверг.
Зря, конечно, отверг, ибо в предложении хрониста был определенный смысл. Ведь о человеке-бурундуке с Олимпа давно уже раструбили пьяные певцы аэды, приписывая странному герою совершенно умопомрачительные подвиги, такие, как совращение восемнадцати престарелых дочерей царя Крита Миноса и избиение героя Афин Тесея.
– Если что, – предупредил Геракл, понукая измученных лошадей, – то я странствующий оперный певец Лучано Домингиус, ну а ты, Софоклюс, мой агент…
– Кто? – вытаращился на героя историк.
– Ну, это слово такое из лексикона богов, короче, если что, то ты мой… м… м… м… человек, занимающийся денежной стороной моей профессии.
– Упаси нас Зевс от таких гастролей, – содрогнулся историк, и они весело въехали в первый попавшийся на пути город.
Оставив колесницу на платной стоянке, эллины не спеша побрели искать ишаков царя Диомеда, хотя Фракия, она, конечно, большая, кто знает, где царь своих копытных держит.
– Граждане, граждане, – надрывался в центре городской площади какой-то чернобородый грек. – Покупайте прекрасное средство от лысины —чудодейственную мазь Асклепия. После всего лишь одного-единственного применения ваша лысина перестанет блестеть, приобретя приятный глазу серый матовый оттенок. – «Граждане» в лице высокого худого солдата с чувством сплюнули торговцу под ноги и демонстративно удалились восвояси. Больше никто на площади крикливым греком не интересовался. – Покупайте прекрасное средство от лысины… – как ни в чем не бывало продолжал голосить торговец. – Женщинам и детям пятипроцентная скидка…