Непорочная куртизанка
Шрифт:
— Только не сегодня вечером. У меня свидание с друзьями. Но завтра утром я привезу гостей. Оденься соответственно.
Он послал ей поцелуй, захлопнул дверцу и отступил. Кучер подстегнул лошадей.
Кларисса откинулась на спинку сиденья, наблюдая, как в окне мелькают огоньки Ковент-Гардена. Почему она решила, что он будет проводить каждую ночь в ее постели? В конце концов, он купил ее услуги и не обязан исполнять ее капризы. Даже жена не имеет права требовать этого от мужа. Конечно, у Джаспера была жизнь вне дома на Халф-Мун-стрит, но ей страстно
Джаспер подождал, пока экипаж свернет за угол, и направился на Кинг-стрит. Давно пора задать Нэн Гриффитс пару серьезных вопросов.
Люк тоже покинул театр в антракте и в компании приятелей.
— Женщины или карты? — спросил достопочтенный Люсьен Толбот, втягивая ноздрями воздух Ковент-Гардена, как идущая по следу гончая. — Игорный дом или бордель?
— Почему бы не то и другое сразу? — удивился тощий молодой человек, оглядывая улицу. — Поедем в «Арчерз» на Чарлз-стрит. Там идет игра в фаро по высоким ставкам, а женщины лучше, чем в других местах.
Он изобразил в воздухе пышные формы и похотливо ухмыльнулся.
Люк попытался мысленно подсчитать свои финансы. Ставки в «Арчерз» ему не по карману: за большинством столов требовали выкладывать на стол не менее пятидесяти фунтов, — но один солидный выигрыш обеспечит его на месяц, да и в фаро ему нет равных.
Он кивнул, и небольшая компания направилась по Рассел-стрит к неприметному дому на Чарлз-стрит.
Их приветствовал ливрейный лакей в пудреном парике:
— Добро пожаловать, джентльмены!
Он взял у них плащи и шляпы и подождал, пока они снимут шпаги. За игорные столы не допускались вооруженные люди, и на это были веские причины.
Люк обошел столы, присматриваясь к игре, слушая выкрики банкометов, пытаясь определить, какой из них принесет ему удачу. Он взял бокал ромового пунша с подноса официанта и наконец уселся.
Остаток вечера прошел в пьяном тумане и постепенном осознании надвигавшегося несчастья. Он выкладывал одно заемное письмо за другим. Банкометы, не колеблясь, принимали их, и Люк в ужасе наблюдал, как растет стопка бумаг.
Наконец один из приятелей тронул его за плечо:
— Все, парень! Заканчивай. Довольно! Мы все сегодня проигрались. Время утопить наши печали между медовых ляжек. Пойдем, Люк. Брось все это!
Но Люк только отмахнулся:
— Всего одну партию. Я так и чую выигрыш. Идите, увидимся потом.
Достопочтенный Толбот пожал плечами и отошел.
Люк действительно выиграл следующую партию и, приободрившись, сыграл еще три. Однако игра не шла, и в конце концов он поднялся из-за стола, еще не осознав всю меру потерь, но каким-то уголком мозга понимая, что попал в беду.
Спотыкаясь, Люк вывалился в холодную ночь, и голова тут же закружилась так, что пришлось прислониться к стене. Как только это отродье, его племянничек, сдохнет, все будет хорошо. Когда станет известно, кто наследник состояния Астли, кредиторы отступятся; мало того, будут рады предложить ему неограниченный кредит.
Но игорные долги являются долгами чести, и вряд ли кто-то станет долго ждать уплаты. Впрочем, ростовщики дадут заем под залог дома или поместья Астли.
Он шагал по площади, почти не обращая внимания на происходящее вокруг. Если Фрэнсис еще жив, нужно сделать что-то, дабы ускорить ход событий. Главное — не медлить!
Он остановил кеб и добрался до дому. В окнах было темно.
Люк заплатил кучеру и вошел в холл. Здесь горела единственная свеча, и Люк, взяв огарок, кое-как взобрался по лестнице в спальню, плюхнулся на кровать и тут же захрапел.
Никто не потревожил его, и он пробудился только к середине дня, с обычным ужасным похмельем и пересохшей глоткой. Уселся, с отвращением оглядел помятую одежду и, сорвав с себя камзол, дернул за шнур сонетки.
В дверях появился слуга, поспешно натягивая камзол. Было ясно, что он сам только что продрал глаза.
— Помоги мне раздеться.
— Вернулись поздно, сэр?
— Если бы ты как следует выполнял свои обязанности и ждал меня, сам знал бы ответ, — яростно прошипел Люк.
Слуга презрительно фыркнул. Никто другой не согласился бы работать за те гроши, которые платил хозяин... если вообще платил. И кто осудит обнищавшего слугу, если тот всячески отлынивает от дела?
— Вчера вечером приходил Эд, — сообщил он и, взяв камзол хозяина, принялся разглаживать морщинки.
— Что ему было нужно? — удивился Люк, выжимая намоченную в тазике тряпку.
— Он приходил не ко мне, сэр, поэтому не могу сказать. Сказал только, что дело срочное.
Люк положил мокрую тряпку на лоб.
— Срочное?
Означает ли это, что он наконец-то дождался той самой единственной новости, которая все поставит на свои места? И что теперь все будет хорошо?
— Пошли на конюшню. Пусть немедленно придет.
— Спрошу, свободен ли он, сэр.
— И принеси мне горячей воды и бренди.
Люк стащил остальную одежду и натянул халат. Голова болела уже не так сильно, и настроение постепенно улучшалось. Давно пора покончить с этим фарсом!
Вернулся слуга с бутылкой бренди и кувшином горячей воды.
— Я послал мальчика на конюшню, сэр. Побрить вас?
Люк поднес бутылку к губам, чувствуя, как хлынувшее в желудок ровное тепло возвращает способность мыслить здраво и душевное равновесие.
— Давай, да поскорее, — велел он.
Полчаса спустя явился Эд, и его немедленно провели в спальню.
— Мальчишки там больше нет.
Тусклые глаза Люка загорелись.
— Вот и хорошо. Значит, его уже...
— Именно. Зачем вы кого-то за ним послали? А потом велели мне узнать, жив ли он еще? — оскорбленно выпалил Эд, к величайшему недоумению Люка.