Непознанный мир (цикл повестей)

Клетчатая / Киллайн

Граф взглянул на него, улыбнулся и свернул пергамент.

– Думаю, что на сегодня написанного достаточно, – сказал он, вставая из-за стола. – Сейчас нам гораздо важнее хорошо выспаться перед боем, который предстоит нам… то есть мне завтра, – поспешил он поправиться, заметив свою оговорку, но Дорнтон, услышав её, погрустнел и молча встал со вздохом, чтобы помочь графу раздеться. – Не печалься, Дорнтон, – положил ему руку на плечо граф. – Лучше радуйся, что тебе не придётся больше испытывать всю эту тяжесть на себе – я имею в виду не доспехи. И не беспокойся за меня, пожалуйста, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить и королевство, и монарха. Завтра эта француженка получит по заслугам и будет справедливо наказана – его величество сказал мне

сегодня, что планирует взять её в плен, препроводив потом после некоторых нравоучений назад на Землю… Всё будет хорошо, Дорнтон, помни об этом завтра.

Старик ещё раз вздохнул и покорно кивнул. Но когда Джереми уже крепко спал, Дорнтон, лёжа в полной тишине и темноте с открытыми глазами, мучительно думал о завтрашнем дне. «Будущего не следует бояться» – вдруг пронеслись у него в голове слова Джастина О`Крауна. Но всё же Дорнтон не верил этому. Правильно ли он поступил сегодня, согласившись с решением хозяина не участвовать в завтрашней схватке? И сумеет ли его хозяин вернуться оттуда живым?

Каким счастьем было бы для него вновь оказаться дома и не думать ни о каких сражениях… Что же он натворил! Тогда он послушался решения графа и не проявил своей всегдашней настойчивости, из-за чего они и попали сюда, а теперь, если он сделает это и во второй раз, то наверняка потеряет его! И Дорнтон решил последовать за ним в завтрашний бой, ибо дважды ошибиться он не может. И либо защитит хозяина от опасности, либо они погибнут оба…

«Жизнь моего господина дороже каких бы то ни было данных мною обещаний», – твёрдо сказал себе Дорнтон, и с этими мыслями быстро и крепко уснул.

Утром старик проснулся уже без Джереми. Его хозяина в спальне не было, и его одежды – тоже.

Дорнтон в отчаянии вскочил. Как он мог проспать отправление войска? Неужели они уже улетели?

Старый дворецкий бегом бросился к двери, и, как был, в одной пижаме, кинулся к выходу из дворца.

Выбежав во двор, он с облегчением увидел, что всё войско Гулсена, – и люди, и драконы, – ещё ожидают сигнала к взлёту. Они разместились на всей территории вокруг замка, включая тренировочную базу и прилегающую местность. Их было на этот раз не менее трёх с половиной тысяч – очевидно, прежний состав пополнился воинами из далёких северных земель королевства.

Искать хозяина в таком море всадников и их драконов было попросту бесполезно, и Дорнтон, тяжело вздохнув, побрёл было назад, как вдруг совсем неподалёку от него один из драконов резко подпрыгнул, зависнув в воздухе над головами остальных, и громко взревел. Старик пригляделся – и узнал Дьюи, дракона Джереми!

Дорнтон опрометью кинулся было навстречу, но Дьюи сам рванулся к нему, в два счёта оказавшись рядом с дворецким, и с шумом приземлился, довольно урча.

С его седла спрыгнул Джереми, закованный в доспехи, и с мечом в правой руке.

Воткнув меч в землю, он подбежал к Дорнтону.

– Сэр, как же я рад, что вы ещё не улетели! – обрадовался старик. – Но… почему вы не разбудили меня, уходя?

– Прости меня, Дорнтон, – повинился граф. – Но меня подняли раньше обычного, а ты так сладко спал, что я не посмел тебя будить. Хорошо, что я увидел тебя – твоя белоснежная пижама ярче, чем даже солнце. Но сейчас прибудет монарх, и мне нужно быть на месте. Я веду в бой ветвь Ансерв вместо тебя, а его величество – Анкраун.

Но тут где-то в стороне раздался призывный зов рога, и Джереми, спохватившись, произнёс:

– Всё, мне пора, Дорнтон. До встречи сегодня. Я привезу назад победу! – уверенно добавил он и, быстро вскочив на спину Дьюи, поднял дракона в воздух.

– Удачи вам, сэр! – крикнул вслед Дорнтон. – Возвращайтесь поскорее!

Джереми сделал прощальный жест рукой, бросив последний взгляд на слугу, и взвил Дьюи ввысь.

Дорнтон увидел, как почти тут же вслед за ним в небесах промелькнул белый дракон монарха. Джастин О`Краун, сверкая из-под тяжёлых доспехов королевскими одеждами белого, алого и оранжевого цветов, гордо сидел в седле, держа в правой руке меч покойного

Арсента. Накануне он обратился к почившему дворецкому в молитве с клятвой выиграть битву во что бы то ни стало ради его памяти и окончательной мести за него. И теперь эта битва станет делом чести для монарха и его священным долгом! И всё войско это понимало, и готово было сражаться до последнего издыхания, чтобы подарить Гулсену победу.

После того как рогу монарха ответил рог Джереми, драконы стали подниматься в небо. Дорнтон с восхищением глядел на это зрелище и жалел, что не может вот так же взлететь под небеса вместе с остальными.

Флёр не предупредили о предстоящем сражении. Монарх решил, что хватит унижаться перед ней, посылая послания словно королеве, униженно прося её оказать им милость и ответить на предложение помериться силами. Хватит. Эта чужачка должна, наконец, получить то, что ей причитается, если у неё не хватит разума сдаться. Да и воюет она не по правилам, используя силу тех, кто никогда не являлся её последователями и кто испокон века существовал в Гулсене – грифонов. Да, конечно, грифоны глупы, легковерны, и их легко обмануть. Но рано или поздно и они должны понять, что Флёр их обманывает, используя их как исключительно боевую силу, не считаясь с их интересами, и если бы королевство Гулсен покорилось ей, она не стала бы делить его с грифонами. Зачем же делиться властью с теми, кто ниже и глупее тебя? Конечно, грифоны не согласились бы с таким утверждением и разорвали бы Флёр на куски. Но сама француженка, похоже, об этом и не догадывалась. Знай она это, ни за что не посмела бы развязать войну и держалась бы подальше от грифонов, мечтая попасть назад на Землю. Но её властолюбие сыграло с ней, как мы позже увидим, жестокую шутку, и дружба с грифонами оказалась для неё роковой.

Флаги обеих ветвей и большой гербофлаг Гулсена уже высоко реяли над огромной драконьей армией.

Монарх и Джереми летели впереди с флагами Анкрауна и Ансерва. Они держали курс на то же самое место, где бились в прошлый раз. Однако уже на полпути до цели Джереми, подлетев к монарху, выдал опасение, что грифонов там нет, а значит, нужно лететь на восток – на территорию их обитания.

К его изумлению, монарх ужаснулся от этой мысли, сказав, что в этом случае им придётся биться не с несколькими стаями, а с целой популяцией птицельвов, ибо грифоны – очень сплочённые существа, и чем их больше, тем организованней и безупречней их действия. Этого нельзя допустить, ответил монарх. Тем более, что если на их территорию посягнёт такое огромное количество людей и драконов, степень их ярости будет невозможно себе представить. Поэтому следует вернуться на место прошлого боя. Там теперь пепелище от сожжённых драконом монарха останков их воинов, а грифоны очень любят именно такие места – горячая земля, дым и зола притягивают их по неизвестной причине. И там вполне может оказаться и Флёр.

Подумав, Джереми согласился с мнением монарха и продолжил свой путь.

Через полчаса они достигли места предыдущего сражения. Земля здесь уже остыла, и на выгоревшем поле действительно сидели грифоны. Они с наслаждением катались по земле словно кошки, и зарывались в золу по самую шею. Вероятно, это для них было чем-то вроде пляжа.

– Мерзкие твари, – процедил монарх, зависнув на своём драконе над пепелищем. – Как же они глупы и беззаботны. Даже не видят, кто у них перед носом…

– Ваше величество, – прервал его Джереми. – Вас разочаруют мои слова, но это… не войско Флёр. – И, когда монарх вопросительно взглянул на графа, продолжил: – Их здесь совсем мало и они, похоже, вовсе не собираются на нас нападать.

И тут словно бы в подтверждение его слов один из грифонов поднял морду вверх и, заметив зависшего высоко в небесах грозного дракона, заверещал и, неуклюже скача по золе, принялся удирать, торопливо расправляя крылья. Остальные грифоны тоже всполошились и, гонимые инстинктом стаи, один за другим стали взлетать вслед за первым, низко планируя над землёю, и с жалобными криками удалились на восток.