Непознанный мир (цикл повестей)
Шрифт:
– Это были мирные грифоны, – уточнил после созерцания происходящего Джереми, взглянув на ошарашенного монарха. – Они просто здесь, э-э-э… отдыхают. Они не участвовали в сражении и не были в войске Флёр ни в первой, ни во второй битве. Иначе бы они незамедлительно напали на нас, а так они нас просто боятся.
Джастин О`Краун глубоко вздохнул.
– Тогда, – сказал он сокрушённо, – нам придётся последовать за ними.
– Это верное решение, ваше величество, – согласно кивнул граф, и вместе с монархом отдал приказ войску Гулсена следовать за ними на восток,
Дорнтон не мог сидеть сложа руки – вчера вечером он поклялся себе в нарушении своей клятвы. Как же это страшно звучит! Великий Фреммор, несомненно, покарает его за такое безрассудство. Но сейчас старый слуга считал бОльшим безрассудством своё бездействие. И твёрдо решил отправиться вслед за своим господином. И готов был на всё, даже на смерть, если она поможет сохранить жизнь его хозяину.
Гулсенскасл опустел – в нём остались только женщины, дети, больные и немощные. А это означало, что даже если они и попробуют ему помешать, ничего из этого не получится.
Решив первым делом выбрать для себя достойного «скакуна», – не чету Винторогу, – Дорнтон, спешно облачившись в доспехи и взяв своё копьё, со всех ног помчался к загонам. Он даже не позавтракал, оттолкнув одного из лакеев, принёсшего ему кушанье в спальню, когда Дорнтон уже оделся. Тот только изумлённо посмотрел ему вслед, но догонять не стал, поскольку бегать уже не мог по причине своей глубокой старости, которая послужила сегодня основанием для того, чтобы остаться во дворце, а не идти в бой, как все остальные его товарищи ненамного моложе его. Поэтому лакей лишь с укоризной покачал головою, глядя вслед сумасбродному старому англичанину.
Примчавшись к загонам, Дорнтон стал метаться от одного к другому, ибо каждый, куда бы он ни заглянул, был пуст, и даже загон Винторога – видимо, даже его кто-то взял сегодня в поход на грифонов. И всё же, наконец, в одном из загонов старик обнаружил то, что ему было нужно.
Угрюмый коренастый дракон тёмно-коричневого окраса, сонно моргая полузатянутыми плёнкой глазами, лениво встряхивал густой белой гривой на холке, томно растянувшись во весь свой гигантский рост на соломенной подстилке. Увидев Дорнтона, он с лёгким любопытством приподнял голову, но тут же, шумно выдохнув, опустил её снова, не обращая на человека больше никакого внимания.
– Не знаю, как тебя зовут, – учтиво начал Дорнтон, держа в руках уздечку и огромное седло с ремнями, – но сейчас тебе придётся вести меня в бой с грифонами, а то мы с тобой несколько припозднились с отправкой – твои боевые товарищи уже в пути, так что и тебе пора.
Сказав сию напутственную речь, старик принялся облачать дракона в его походное обмундирование.
– Извини, что не принёс тебе поесть, – продолжил Дорнтон, надевая уздечку на огромную рогатую голову. – Ну да ничего, в бою наешься. И прости, что нет доспехов, ведь для каждого дракона куют свои.
Сонный дракон, казалось, и не замечал старика, пока тот не поддел его ногой под брюхо, побуждая подняться, чтобы можно было закрепить ремни у седла.
Дорнтон и не догадывался, почему этого дракона оставили
Неподалёку от загона с коричневым драконом сидела пара древних как мир стариков – в прошлом рыцарей Ансерва. Один из них, доселе разговаривавший со вторым о снадобьях, помогающих ему при ломоте в костях, увидев вбежавшего в загон Дорнтона, поинтересовался у своего приятеля:
– Ты гляди-ка, Берти, что этот Истинный английский служака задумал? Что ему понадобилось в загоне у старины Мердока? И что ему нужно от него?
Нисколько не торопясь ответить на весь этот ворох вопросов, вдруг обрушившийся на его седую голову, второй старик с хриплой усмешкой ответил своему собеседнику:
– А, видно, ностальгия заела. Но мой дракон не из тех, кто любит ностальгировать. Да.
И оба замолчали на целых пять минут, пока Дорнтон взнуздывал и седлал «старину Мердока».
Наконец, дело было сделано, и старик, натянув поводья, попытался вывести Мердока из его укрытия.
Однако упрямый дракон отказался повиноваться. Беззлобно зарычав, он дёрнул головой, и Дорнтон, выпустив поводья, упал носом вниз на соломенную подстилку. Но тут же вскочил и, ни на шутку рассердившись, накинулся на дракона с гневными упрёками:
– Ты, несносная ленивая колода, ты разве не понимаешь, чем твоё бездействие грозит королевству? Твой и мой хозяева могут погибнуть в бою, а ты лежишь тут так беззаботно! Тебе всё равно? Ну так знай же: если ты не станешь мне повиноваться, то вполне вероятно, что тебя прогонят прочь прямиком к грифонам, ибо твой хозяин будет убит в бою, а значит, кормить и ухаживать за тобой будет некому! Так что ты должен меня слушаться для своего же блага! Вперёд! Ну давай же, упрямый дракон! – почти в отчаянии выкрикнул он, в неистовстве дёргая за поводья.
Дракон даже ухом не повёл, выслушивая его упрёки, однако, когда Дорнтон снова задёргал поводьями, нехотя поднялся и неторопливо двинулся вслед за стариком.
Дорнтон не знал, что этот дракон вот уже сорок лет не мог летать по причине своей глубокой старости, ввиду чего и коротал остаток своей жизни в загоне, уже и не помышляя ни о каких битвах и походах. Сипло покашливая и встряхивая своей густой белой гривой, старина Мердок покорно плёлся за человеком, не скрывая лёгкого удивления от того, что он вывел его наружу, и всё думал, зачем.
Только когда Дорнтон остановился и, вскарабкавшись в седло, потянул за уздечку, старый дракон и не подумал ему повиноваться. Вместо этого он тяжело плюхнулся на землю и, положив голову на лапы, закрыл глаза.
Берти и его собеседник при виде этой картины сначала удивлённо переглянулись, а затем по-стариковски рассмеялись, дивясь на бесцельные попытки Дорнтона «пробудить к жизни» старого Мердока, которого он вновь принялся отчитывать, стоя перед его большой мордой.
– Так ты и теперь не желаешь сдвинуться с места, так? – сердито шипел старик. – Не хочешь помочь своим сородичам отвоевать наше королевство? Ну так пеняй на себя, упрямец!