Неправильный красноармеец Забабашкин
Шрифт:
Как я и предполагал, наносили удары они из миномётов «Granatwerfer 34». Я помнил, что расчёт этих миномётов составляет восемь человек каждый.
Также я помнил, что миномётных расчётов должно быть пять. Но почему-то видел я только четыре. Пятого не видно, не слышно было.
Миномётчиков я насчитал порядка тридцати восьми человек.
И нужно признать, это было много. Прекрасно понимая, что с таким количеством народа один на один в стрелковом бою я не справлюсь, решил их «отработать» на дистанции — точно так же, как ранее уничтожил большую часть артиллеристов.
Спустился вниз, забрал в месте складирования личных вещей
И когда всё для ведения огня был готово, не теряя времени, глубоко вздохнул и приступил к уничтожению.
Расстояние между миномётными расчётами было небольшим — метров двадцать-тридцать. Но располагались они среди кустарника и деревьев. Это было для них одновременно и плюсом — маскировка, и минусом — они видели позиции друг друга не очень хорошо.
А вот мне такая их диспозиция была на руку.
Когда начал умирать первый (от меня) расчёт, второй в это время занимался своим делом — стрельбой и ничего не видел, и не слышал. Я же старался отстреливать в первую очередь тех, кто временно находился вне поля зрения своих камрадов.
Звуки выстрелов, издаваемые моей винтовкой, из-за разделяющего нас расстояния, миномётчики не слышали. И лишь заметив, как большая часть их сослуживцев, уже замертво лежит на земле, те, кто к этому времени оставались в живых, падали в грязь и пытались спастись.
И нужно сказать, что получалось это у многих из них не очень хорошо. А можно даже сказать: совсем не получалось. Каждый расчёт умирал практически без поднятия паники. В живых оставались единицы — один-два человека на позицию.
Так было с тремя расчётами. А вот с четвёртым, опять вышло не совсем так, как хотелось бы.
Не успел я подстрелить одного, как все его сослуживцы моментально попадали на землю.
— Да что ж это за фигня такая?! — ругнулся я.
И тут вспомнил, что почти аналогичная история происходила несколько минут назад с артиллеристами. Там, помнится, тоже четвёртый расчёт оказался счастливчиками, не умершими от винтовки. Правда, потом они умерли от пулемета, которым их приголубил Фриц, но вот от снайперских выстрелов увернулись. Тогда им помог выживший со второго или третьего расчёта, который устроил панику на позициях. А вот сейчас никто не помогал. Просто этот четвёртый миномётный расчёт, в отличие от трёх предыдущих, менее витал в облаках, и, они, вероятно, помнили, что находятся на войне. Именно поэтому, увидев, как один из их камрадов убит, весь расчёт моментально рухнул на землю и, каким-то образом почуяв направление моей атаки, отполз к ящикам с минами, спрятавшись за ними и за деревьями.
— И как теперь мне вас добить? — негромко спросил я себя.
На «автомате» я говорил на немецком языке, поэтому Фриц прекрасно услышал мои слова и поинтересовался:
— Есть выжившие?
— Да. И опять человек десять-двенадцать. Спрятались и теперь фиг вылезут сами. А это значит что?
— Что?
— А то, что нам придётся нанести им визит.
Глава 21
Смерти вопреки
Услышав, где будет следующая остановка в нашем «турпоходе» по немецким тылам,
— Ну просто красавец, а не помощник, — хмыкнул я, заводя мотоцикл.
Мотор ревел, а наш «KS-750» продолжал двигаться по направлению к миномётчикам. До них было недалеко, около полукилометра, поэтому в дороге сразу же начал озвучивать план.
— По приезду действуем строго по плану, — говорил я Мольтке в очередной раз. И видя его очередной кивок, вновь повторял по пунктам: — Подъезжаем. И начинаем вести себя точно так же, как и у артиллеристов. Я кричу, что фельдшер. Ты кричишь, что корректировщик. Собираем их всех вместе. Ты с ними разговариваешь, рассказывая о злых русских. А вот дальше, наш план начинает немного меняться. Пока ты говоришь, я под шумок отхожу к мотоциклу, сажусь за пулемёт, и как только буду готов начать вести огонь, подзываю тебя. Ты бегом, слышишь, бегом бежишь ко мне, и я всех кладу, — и на всякий случай вновь спросил. — Понятно?
— Понятно, Забабаха! Только почему стреляешь ты, а не я?
— Гм, ну, я подумал, что тебе будет не очень приятно, гм, работать со своими бывшими, гм, соратниками, — с трудом подбирая слова, произнёс я.
— Да нет, — отмахнулся тот. — Нормально будет работать. Всех их, как ты говоришь: уложу. Без проблем.
Его кровожадность меня уже не удивляла, однако такое пренебрежение к жизни своих соотечественников всё же настораживало. Было очевидно, что он находится на грани нервного срыва. А значит, в сложный момент может подвести, ведь явно он неадекватно оценивает реальность, пришёл к выводу я и сказал:
— Нет уж, Фриц, давай-ка ты лучше других гансов заговаривай, а я их сам, как говорится, отработаю.
— Хорошо, — легко согласился тот. — Пусть так и будет, раз именно ты хочешь по ним стрелять.
— Нет! Ты меня не понял. Я не то, что хочу, просто…
Тут я прервался на полуслове, задумавшись над тем, как бы ему более деликатно объяснить. Но потом вообще решил ему ничего больше на эту тему не говорить, а её закруглить. Небезосновательно посчитав, что явно сошедшему с ума солдату Вермахта, мои объяснения будут ни к чему.
Решив, что для дела будет более полезно, если я вместо демагогии ещё пару раз озвучу для него план, занялся повторением своих предыдущих слов.
Ничего сложного в моём плане не было: приехали, подозвали, уничтожили, уехали. Поэтому, учитывая, что мы только что почти то же самое провернули с пушкарями, надеялся, что и сейчас всё пройдёт как по нотам.
Когда подъехали к месту, никого из миномётчиков у первого миномёта не оказалось. Я крикнул в сторону леса, чтобы те шли к нам. А затем их позвал Мольтке.
Миномётчики его, как и ранее артиллеристы, тоже признали и стали выходить из-за кустов и ящиков с минами.
Я насчитал тринадцать человек. Прикинув цифры в уме, хотел было уточнить, все ли это выжившие, или ещё кто-то есть. Но не успел это выяснить.
«Тра-та-та-та-та!» — взорвался пулемёт и я, упав на землю, перехватывая из-за спины оружие, приготовился к стрельбе.
«Чёртов Фриц! Не мог подождать, когда они в кучу соберутся?! — ругался я, глядя на то, как ранее выжившие становятся не выжившими. — Да и вообще, какого рожна он без приказа действовать начал?!»