Непримиримые 4
Шрифт:
На ринге, тем временем, Ромка, рефери и ещё один большой мужик.
Ужас, какой он страшный. Увидеть такое лицо в темноте – заикой останешься. На голове короткий ирокез. Суровое, мясистое, изрезанное шрамами лицо. Крупный лоб, массивные надбровные дуги, маленькие свинячьи глаза, крупный, кривой нос, узкие губы, квадратный подбородок. Шея плавно перетекает в груду мускулов.
Мужик чуть выше Штыка, но не столь пропорциональный. Фигура треугольника – широкие плечи, тонкие ноги.
А вот Ромка смотрится внушительно – и рост, и стать, соразмерность. Невольно
Абзац! У них бардак в отношениях. Шведская семья?.. Штык, Лера, Игнат… И где этого козлину носит?
Зло перевожу взгляд на тёмный проём коридора и только теперь начинаю понимать, что натворила. Я же сама… подложила…
Блин!!!
В груди желчь расползается, к горлу подступает. Какого фига я эту блохастую кошку отправила к блядуну? Чёрт!
Прикусываю губу. Так тошно становится, что хоть в голос вой.
Я, конечно, могу быть непрошибаемой стервой, но от мысли, чем они занимаются столько времени – хреново!
Это ж как ему приспичило?!
Затаиваюсь, когда из проёма показывается мужская фигура, но как только выходит на свет, разочарованно выдыхаю – не Селивёрстов. В коридор устремляется пара мужчин и женщина – и опять… затишье.
Обречённо закрываю глаза, и тотчас цветным фильмом мелькают развратные картинки сугубо 18+. Нестерпимая боль, вонзаясь острыми когтями, расползается по телу. Сердце сжимает в тиски, а оно, глупенькое, ещё биться пытается, но выходит плохо – редко и натужно.
Нелепый порыв пойти и с беспощадным удовольствием оборвать парочке потрахушки отметается, как только вижу блондинистую октагон-гёрл, выходящую из коридора. Жадно смотрю, пытаясь считать, довольная она или нет. Был ли у неё секс… Вот почему-то уверена – отличу человека, только что предававшегося разврату. Он должен выглядеть иначе, источать флюиды страсти… Короче, примерно как в рекламе Ред Бул… Окрыляет!
Девушка вроде такая же. Волосы – идеальными локонами, без намёка на растрёпанность. Одежду не поправляет. Правда, широкой улыбки не наблюдается, даже, скорее, лицо расстроенное.
Ещё пару секунд спустя появляется Игнат. Вот теперь сердце выписывает сложный пируэт и принимается гулко ухать от счастья и злобы одновременно, а когда взгляд перескакивает на подозрительно надутый шарик в руках Селивёрстова, начинаю потряхиваться от смеха и вместе с тем облегчения. Не знаю почему, но во мне крепнет уверенность – не было у них ничего.
Даже несмотря на то, что Селивёрстов обнимает девушку за талию и что-то с улыбкой шепчет на ухо, я не верю в их интимную близость.
Блондинка коротко кивает, парочка расходится. Игнат усаживается на своё место и, конечно, временно занят болтовнёй с командой, ржущей над его шариком. Селивёрстов им поигрывает, передаёт в жадные руки Славки, а тот протягивает Лере. Брюнетка с видом «убери эту дрянь» отмахивается. Отодвигается, словно брезгует сидеть рядом, и с надменным лицом уставляется на клетку.
Слышу свисток рефери, но продолжаю пялиться на Игната. Он ловит мой взгляд и делает показательный жест уже возвращённым подарком, мол, спасибо, пригодился!
Обескураженно мотаю головой, но и улыбку не могу скрыть.
Моё откровенное любование соседом и в особенности его наглой моськой нарушает Родион:
– Видела? Штык – красава!
– А? – рассеянно уставляюсь на арену, где Ромка возвышается над поверженным противником.
Народ молчит всего несколько секунд, а потом взрывается таким диким шквалом, что слегка глохну.
– Я за выигрышем, – хмыкает Шувалов младший.
– Угу, – киваю неопределённо. Скольжу взглядом по остальным випкам, смотрю реакцию.
Гризли – плевать, ему ногти важнее, а Лысый криво лыбится с таким видом, будто ни секунды не сомневался в победе Штыка. Лианг – хмуро, нарочито спокойно, подперев кулаком подбородок. Друзья что-то ему шепчут, он лишь кивает. Спасибо, хоть на время про меня забывает. Я только за, просто… Недоброе предчувствие скребёт душу.
Как пить дать, что-то грянет! Я хорошо знаю этого парня. Столь быстрая и лёгкая победа Штыка – как вызов.
Славка сияет от восторга. Он, как и Игнат, хлопает в ладоши размеренно, но с чувством. Вот чего не ожидаю, так реакции Леры. Она подскакивает с визгом и безудержно хлопает в ладошки. Глаза полны счастья и вроде… слёз…
– Хорош, – сухо констатирует брат Родиона и впервые за всё время обращает на меня взгляд: – Поздравляю, девушка, вы сегодня удачливы.
– Спасибо! Я даже немного обогатилась.
– И я, благодаря вам! – но ни намёка на улыбку или более лояльное отношение.
– Нас приглашают в чил-аут, – плюхается на скамью Родион и протягивает мой скромный выигрыш.
– Кто и зачем? – отзывается мрачно босс, хотя я думала, что фраза Шувалова-младшего была адресована мне. Прячу деньги в клатч.
– Гордеев! Если ты заметил, Жек, то почти все вип-зоны заняты экстремальщиками с СВМА. Элита…
– Это твоя стихия, – без обиняков отрезает старший, теряя интерес.
– Ага, – кивает подозрительно бодро Родион и мне всё больше не нравятся его зрачки. Игнат что-то говорил про наркотики. Надо бы понаблюдать за Шумахером. – И поэтому Гордеев нас приглашает узким кругом. Выпить, поболтать…
ГЛАВА 39
Думай, голова, думай – чепчик куплю…
Игнат
Вот же дрянь! Зараза…
Не без восхищения и с примесью угрозы сверлю глазами Ирку, сидящую возле муд***, хозяйски её обнимающего. Как-то сомнительно, что они вместе, но… тогда какого хрена они вместе? Клокочет ревность, даже ногой безотчётно постукиваю о пол. Нервишки ни к чёрту!
А как им быть во здравии, если на голову свалилась проблема вселенского масштаба под именем Королёк! Непостижимая, совершенно непредсказуемая, умеющая почище киллера держать себя в руках и безупречно играющая на моих чувствах. Чертовски соблазнительная, охрененно возбудительная и очешуительно неприступная!