Неразведанная территория

Уиллис Конни

Могла бы и догадаться.

– Чем, по-вашему, он занимается? Торгует с коренными разумными особями? Ищет полезные ископаемые?

– Думаю, ничем. Утром я получила подтверждение, что он находится у Исходных Ворот.

– А-а! – разочарованно протянул он. – В выпрыгушках мы бы гонялись за пролазами, паля из лазеров. Но вы все-таки хотите побывать там для проверки?

– Если Булт позволит нам переправиться через Язык.

Свирепым шагом подошел Карсон:

– Я спрашиваю Булта, безопасно ли напоить пони, а он делает вид, будто заглядывает в воду, и бормочет: «Цси митсс

не». Я говорю: «Ну и отлично. Раз тут цси митсс нет, то с утра и переправимся». А он сует мне пару игральных костей и бормочет: «Рлома чута даля». – Карсон присел на корточки и порылся в своей сумке. – Дерьмо мое, «чута даля» – это же Кучипони! – Он вытащил анализатор воды и выпрямился. – Булт уже наштрафовал столько, что мог бы купить себе еще планету. Фин, ты получила от КейДжей снимки Стены?

– Я как раз думала ее вызвать.

Он ушагал, а я вернулась к передатчику.

– Чем я могу помочь? – сказал Эв, преследуя меня, как челночок. Собрать хвороста для костра?

Я только посмотрела на него.

– Ничего не говорите, – сказал он, заметив выражение моего лица. – За собирание хвороста полагается штраф.

– И за зажигание огня с помощью передовой техники, и за зажигание эндемичной флоры. Обычно мы дожидаемся, пока Булт охладеет, а уж тогда разводим костер.

Но Булт не проявлял никаких признаков охлаждения, несмотря даже на то, что ветер, принесший с Кучипоней пылевую бурю, был очень прохладным. После ужина он сунул Карсону еще несколько костей, а затем ушел к пони и сел там под зонтиком.

– Что, черт дери, он теперь затеял? – сказал Карсон.

– Наверное, пошел взять батарейный обогреватель, который приобрел после прошлой экспедиции, – сказала я, потирая озябшие руки. – Эв, расскажите еще что-нибудь о брачных ритуалах. Может, капелька секса нас согреет.

– Да, кстати, Эв, – вмешался Карсон, – вы уже вычислили, к какой категории относится Булт?

Насколько я помнила, Эв весь день даже не смотрел на Булта, кроме тех минут, когда тот закусывал челночком, но он ответил сразу же:

– К мужской.

– А как вы узнали? – спросил Карсон, выразив вслух мою мысль. Если по его манере есть, так это не признак. Все туземы, которых я видела, ели точно так же, причем большинство не потрудилось бы и перья предварительно ощипать.

– Приобретательское поведение, – сказал Эв. – Собирание и накопление типичны для самцов в процессе ухаживания.

– А я думала, приобретательство – это женское поведение, – заметила я. – Ну там брильянты и всякие вензеля.

– Подарки, которые самец делает самке, символизируют его способность накапливать и защищать богатство, а также территорию, – сказал Эв. Набирая штрафы и покупая промышленные изделия, Булт демонстрирует свою способность использовать ресурсы, необходимые для выживания.

– Занавески для душа? – спросила я.

– Суть не в полезности. Самец рыбы-стамески собирает груды черных двустворок, которые практически для стамесок бесполезны, поскольку эти рыбы питаются исключительно флорой, и складывает из них пирамиды, как часть брачного ритуала.

– И это привлекает самку? – спросила я.

– Способность собирать богатство указывает на генетическое

превосходство самца, а тем самым увеличивает шансы на выживание для ее потомства. Естественно, это ее привлекает. Как и другие качества. Размеры, сила, способность защищать территорию, как у челночка, которого мы видели днем…

Ну она-то вряд ли так уж привлекла бы челночиху, подумала я.

– …вирильность, молодость…

– То есть, – сказал Карсон, – мы, по-вашему, отмораживаем сейчас задницы, потому что Булт пытается соблазнить какую-то бабу? – Он встал. Я же говорил, что секс способен сорвать экспедицию, как ничто другое. – Он ухватил фонарь. – Я не намерен обмораживаться, потому что Булту захотелось показать свои гены чертовой бабе!

Он сердито исчез в темноте, и я следила за подпрыгивающим фонарем, гадая, какая муха его укусила и, если Эв правильно все объяснил, почему Булт не увязался за ним с журналом. Но Булт оставался возле пони – там светились огоньки его зонтика.

– На Прайс разумные существа в процессе ухаживания разводили костры, сообщил Эв, энергично растирая ладони, чтобы согреться. – Они вымерли. Сожгли на Прайс все леса меньше чем за пятьсот лет. – Откинув голову, он взглянул в небо. – Просто не верится, до чего все красиво.

Вид действительно был недурен. Букеты звезд, и три луны соперничают за центр неба. Но зубы у меня стучали, а ветер дышал ароматом куч, наложенных пони.

– А как называются луны? – спросил Эв.

– Ларри, Кудряш и Му, – ответила я.

– Да нет, на самом деле. Как их называют бутери?

– Никак. Но не примеривайтесь назвать одну в честь КейДжей. Они спутники номер один, два и три, и останутся ими, пока Старший Братец их не обследует, что случится не скоро, поскольку бутери не дают согласия на их исследование.

– КейДжей? – повторил он, словно совсем забыл, кто она такая. – На выпрыгушках они совсем другие. Как и все на Буте, кроме вас. Вот вы совсем такая, как я вас и представлял.

– Эти ваши выпрыгушки, с чем их едят? Голокнижки?

– МГВ. – Он встал, подошел к своему спальнику, что-то вытащил из-под него и, вернувшись, сел рядом со мной, держа в руке плоскую коробочку размером в игральную карту.

– Видите? – сказал он и открыл коробочку. – Шестой эпизод.

Выпрыгушками их называли не зря. Изображение словно выпрыгнуло из коробочки в пространство между нами, точно карта в Кинге X, но только все было в натуральную величину, а люди двигались и говорили.

Недурная на вид женщина стояла рядом с лошадью, загримированной под пони, и приземистым нечто, помесью аккордеона и пожарного крана. Они спорили.

– Он отсутствует слишком долго, – сказала женщина. На ней были брючки в обтяжку и рубашка с раскрытым воротом, длинные волосы рекламно блестели. Я отправляюсь на поиски.

– Прошло почти двенадцать часов, – сказал аккордеон. – Надо сообщить на базу.

– Я без него отсюда не уеду, – сказала женщина, вскочила на лошадь и ускакала.

– Погоди! – завопил аккордеон. – Остановись. Это слишком опасно!

– И кого же он изображает? – спросила я, втыкая палец в аккордеон.

– Стой! – сказал Эв, и сцена замерла. – Это Булт.