Несвершенное
Шрифт:
Теперь чувства Эша к нему были на удивление приятными.
Джаред не знал, действительно ли они с Эшем были единокровными братьями. Роб и Лиллиан думали, что Роб был отцом Джареда. Мать Джареда была в этом не вполне уверена. Сейчас уже этого было не узнать.
Джаред предполагал, что они могли бы быть братьями, если бы оба захотели.
— Ты в порядке? — спросил Эш, крадучись приближаясь к кровати.
Он не решался спросить прямо, пока стоял у двери. Но вот он робко присел.
— Да, я в порядке, — сказал Джаред и мотнул
Эш забрался на кровать, которая была недостаточно велика для двоих, и, безусловно, слишком мала для троих. Он уронил голову на подушки, вместо того, чтобы сидеть рядом с изголовьем, и тетя Лиллиан положила руку на его плечо, облаченное в голубую пижаму.
— Вы оба в полном порядке, — сообщила она им. — И мы заберем назад Ауример, наша магия вернется, и город будет наш, и тогда у нас будет все, что нам нужно.
— У нас уже есть некоторые важные вещи, — неуверенно предположил Эш.
Лиллиан нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
Джаред поддался странности этой ситуации, откинулся на подушки, его голова находилась возле бедра Лиллиан, и тяжело вздохнул, чтобы привлечь внимание тети.
— Он хочет знать, любишь ли ты его больше, чем этот дурацкий дом.
— Это очень хороший дом, — возразила тетя Лиллиан с обидой в голосе. — Ваши предки похоронены в склепе этого дома.
— Точно. Ладно. Мы получим прекрасный, жуткий дом. Когда они похоронят меня в склепе, я хочу чтобы на моем надгробии были такие слова: «Инбридный» [4] Джаред, которому сильно дискомфортно из-за этого».
Лиллиан перевела хмурый взгляд на Джареда, но за ней он услышал приглушенный смех Эша и почувствовал, как на него изливаются ощущения уюта, спокойствия и привязанности. Он мог опознать их все, но они отличались от его собственных таких же чувств. Это походило на то, как видеть разные оттенки одного цвета или разную одежду, созданную из одного и того же материала. Эш, в отличие от него, ощущал во всем лучшую сторону, и было трудно обижаться на него за это. Джаред знал, что должно было произойти между Кэми и Эшем. Он хотел лучшего для нее и… ощущая то, что чувствует Эш по отношению к нему, даже в своем уродливом сердце, Джаред не мог желать брату зла.
Джаред не хотел обидеть Эша. На самом деле, он почувствовал огромное желание защитить его. Он пытался спроецировать это чувство покровительства на Эша, пытаясь его успокоить настолько, чтобы брат расслабился и поспал.
Джаред оперся на локоть и посмотрел на Лиллиан, которая гладила волосы Эша со слегка смущенным видом, как будто она не была вполне уверена, как оказалась в таком положении. Лицо Эша скрывали подушки, его кудрявые золотые волосы лежали на лбу, а глаза были практически полностью закрыты.
Джаред не мог не задаться вопросом: это я сделал?
— Иногда я боюсь, что у вас двоих не хватит уважения к вашему наследию, — сказала Лиллиан. — Твой отец, может, нас и предал, но Ауример — наш по праву. Сила, которой мы владеем, передается от Линберна к Линберну на протяжении сотен лет. Вы должны чтить это наследие.
Джаред подумал, как это удивительно, что она могла произнести такую пафосную речь с невозмутимым лицом. Он устал, устал до головокружения. Тетя Лиллиан была неподражаема, как и Эш, как и огромный, дурацкий дом, как и их огромное, дурацкое, наследие, и все же, так или иначе, он сдался на милость ему. Он обнаружил, что не ко всему приспособлен, но мог бы чему-то принадлежать, и подумал, что, вероятно, под этим может подразумеваться семья.
— Тетя Лиллиан, — сказал Джаред. — Я скажу тебе, что я чту. Я люблю тебя, хоть ты и ужасная, впрочем, и я тоже. Эш, я люблю тебя, даже если это смущает меня еще больше, чем любовь к тете Лиллиан, и я, вероятно, никогда не буду иметь ничего общего с тобой. Я не научился использовать правильные вилки или что-то в этом роде, вы оба по-прежнему раздражаете меня, но я всегда буду там, где вы будете во мне нуждаться, и я никогда не предам вас. Теперь дайте мне поспать.
Джаред решительно положил голову на подушку и закрыл глаза. Одному из них пришлось бы пнуть его чем-нибудь, чтобы заставить двигаться или рассказать больше о своих эмоциях.
Вместо этого он чувствовал счастье Эша и руку тети Лиллиан, которая легче дуновения ветра касалась его волос. Она уже касалась его волос однажды, подумал он. И она могла бы это делать снова и снова, до тех пор, пока проявление привязанности перестало быть тем, что он так болезненно замечал. Было странно и чудесно думать, что однажды он сможет даже принять это как должное.
Он имел возможность подремать в течение нескольких минут, прежде чем Эш не вскочил с постели, и страх Эша, холодный и острый, как меч, не пробежал по нему.
— Кэми, — сказал Эш.
— Опять? — спросила тетя Лиллиан, но ни Джаред, ни Эш не обратили на нее никакого внимания.
— Что случилось? — спросил Джаред, стараясь не злиться, что Эш знал о ней что-то, а он нет. Она была в опасности, и он мог узнать об этом только через Эша, чтобы помочь ей.
— Я не понимаю, — заикаясь, сказал Эш, из-за чего он произносил слова более медленно, что еще больше бесило Джареда. — Я думал, что она теперь в безопасности…
— Теперь в безопасности? — повторил Джаред. — Она была в беде до этого?
Эш уставился на него, онемев от досады.
— Она была в беде, и ты знал и не сказал мне.
Страх и сожаление притуплялись паникой Эша, и это заставило Джареда вспомнить, откуда взялась эта паника. Его глупая ревность, чувство, как будто он имел право на ее разум и сердце, когда это было не так, когда у него не было вообще никаких прав на нее, но это не имело значения. Если он и позволит себе требовать какой-либо ответ от Эша, то лишь один, потому что его эгоизм сильнее, чем любое чувство, которое он испытывает к ней.