Невеста Короля Воронов
Шрифт:
— От кого же вы защищает нас? — спросила Королева. — Кто напал на вас этой ночью?
Бражник, поглаживая морду своего коня, помолчал немного, размышляя, стоит ли раскрываться Королеве, и это рассердило ее еще больше.
— Разве у слуг могут быть секреты от своей Королевы? — немного резко спросила она, требуя у Бражника ответа тотчас же.
— Конечно, могут, — серьезно ответил Бражник. — Если я скажу, что стерегу замок от демонов, вы напугаетесь? Если скажу, что один из них напал на меня ночью — и оказался чересчур силен, — будете ли вы чувствовать себя в безопасности,
Королева испуганно вскинула на него взгляд.
— Демон?! — переспросил она. — Что за демон?!
Бражник рассеянно пожал плечами.
— Двуглавый Ворон, — безжизненным голосом ответил он. — Признаться, я сплоховал. Демон заговорил со мной ласковым девичьим голосом, таким красивым, что на миг мне стало жаль его убивать. И этим промедленьем он и воспользовался. От его заклятий порвалась моя сеть и он улетел, на прощание изранив нас обоих.
Бражник ласково коснулся шеи своего скакун и тот отозвался тихим фырканием.
Лукреция, подслушивающая за этим разговором, обмерла. Сейчас Бражник выдаст Бьянку Королеве! И за нею тотчас явятся Королевские Мучители! А уж они умеют развязывать языки… Бьянка признается во всем — и в сегодняшней попытке покушения на Королеву в том числе. А это значит, что и Лукреция не поздоровится.
— А что за женщина носит в своей душе демона?! — тревожно спросила Королева.
Бражник подал плечами.
— К сожалению, я не знаю этого, — с горечью ответил он. — Я ведь слеп; мои глаза — это мой верный конь. Я вижу то, что видит он или то, к чему сам прикасаюсь. А девица сидела высоко, он ее не рассмотрел, и я не дотянулся.
— Слепой Доорн! — с досадой воскликнула Королева. — Неужто зрячий не может защищать Короля?!
— Наверняка может, да только вместе со слепотой я получил и уникальный дар. Я, может, и слеп, — заметил Бражник. — Но зато я вижу истину. Твою корону, Королева, и мерзость Двуглавого я разгляжу и слепым. Слепота — это мое оружие.
— Как это — оружие?
— Двуглавый может прятаться в любом; в невинном ребенке. В дряхлом старике. В самой прекрасной и соблазнительной женщине. И всех их я не вижу. Я вижу только мерзость Двуглавого, а значит, ни жалость, ни почтительность, ни страсть не могут остановить моего удара. Понимаете? Кто сможет ударить плачущего ребенка? Или юную девушку? Какое черствое сердце надо иметь! А ведь секунда промедления, всего лишь миг жалости к Двуглавому может обернуться смертью…
Лукреция недовольно завозилась в ветвях; когда опасность отступила, накатилась ревность. Сверху ей показалось, что Бражник слишком уж красиво улыбается Королеве — а та слишком стесняется, пряча глаза от его невидящего взгляда.
«Замужем за Королем, — с горечью подумала Лукреция, — и флиртует с другим! Какова плутовка! Как она смеет украдкой рассматривать Бражника?! Как она смеет улыбаться ему так сладко, словно хочет очаровать?! Как смеет она касаться его — это чужой мужчина! О-о-о, Королю очень не понравится, если он узнает, что его Королева проводит время с другим! Королю это о-о-очень не понравится! Всем известно, что он ревнив. И к тому же слишком грозен в гневе. Давай, красотка! Пофлиртуй еще! Помяучь юноше комплиментов, скажи хот словцо, а уж я найду, как вывернуть его перед Королем!»
Но Королева и не думала кокетничать с Бражником. Когда ее Доорн закончил работу и испарился, Бражник снова накрыл своего коня покрывалом из живых мотыльков, скрывая того от посторонних глаз.
— Я могу попросить вас об одной вещи? — спросил Бражник, когда Королева поднялась с колен и отряхнула свое платье. — Не говорите никому, что я… ранен. Вообще никому не говорите, что видели меня. Эта весть не придаст Королю уверенности в завтрашнем дне, а он должен быть сильным.
На лице подслушивающей Лукреции расцвела поистине адская усмешка.
«О да-а-а, — подумала она с наслаждением. — Секретики! Секретики от Короля! Он так не любит, когда от него что-то срывают, и так не любит, когда ему лгут!»
Королева пожала плечами.
— Мне не хочется скрывать от Короля что-либо вообще, — ответила она, но Бражник упрямо тряхнул головой:
— Никто не должен знать, что в замке есть Двуглавый — и что я слишком слаб. Не только у Короля есть слуги — есть и такие, кто был бы не прочь поклониться Двуглавому. Нельзя допустить, чтоб они подняли головы; нельзя подарить им даже тени надежды. Поэтому молчите, молчите, пока я не поправлюсь!
— Я обещаю вам это.
«Да ты сама, своими руками отдаешь Короля мне, глупая Ворона! — Лукреция так и покатилась со смеху, зажимая рот ладонями. — Королеве нельзя обещать такие вещи чужим мужчинам! О-о-о, как это не понравится Королю!»
— И еще: нужен кто-то, кто заменит меня. Кто-то, кто будет создавать видимость, что я охраняю замок. Это важно.
Королева задумчиво склонила голову.
— Я подумаю над этим, — ответила она, и Лукреция, зловеще клекоча, всплеснула крыльями и сорвалась с ветвей дерева.
Глава 14. Начало интриги
Бьянка думала, что сходит с ума.
Страшные голоса в ее голове кричали, орали, хохотали так, что мир вокруг нее грохотал. Она защитилась, она сумела вырваться, спастись, она отвоевала свою жизнь — но отчего же ей так страшно и жутко тогда?!
«Что происходит?! Что со мной происходит?!»
Израненная, в изорванном платье, босая — потеряла где-то туфельки, — Бьянка ворвалась в свою спальню и с грохотом захлопнула дверь, навалилась на нее всем телом, словно за нею гналось чудовище, и она всеми силами теперь старается не подпустить его к себе.
«Я ведь всего лишь защищала свою жизнь! Я права! Король не осудит меня, даже если узнает… Белый Доорн напал на меня сам, я ничего дурного не делала! Я вовсе не хотела убивать его! Я не могу никого убить, это же я — Бьянка! Придворная дама, а не воин и не убийца! Я не могла знать таких заклятий, меня им никто не учил», — уговаривала себя Бьянка, прислушиваясь к гнетущей тишине за дверями. Ей казалось, что кто-то там ходит и шепчет что-то зловещим голосом. Кто это — Белый Доорн, израненный ее перьям, нашел ее и пришел отомстить? Или кто-то иной, еще боле страшный, наложивший на нее заклятья и теперь смеющийся над попавшей в ловушку незадачливой, глупой Белой Вороной?