Невидимки
Шрифт:
— Дайте, пожалуйста, адрес или номер телефона мистера Санчеса.
Мужчина кивнул.
— Конечно. — Он развернулся и пошёл было внутрь, как остановился и произнес: — Не думаю, что мистер Санчес обрадуется, если узнает, что я передаю его личные данные.
— Дайте рабочий. У вас есть его рабочий номер?
— Да, конечно. Секундочку.
Мужчина скрылся в доме — нашем доме — чтобы найти листок бумаги и ручку, но я вдруг понял, что наличие номера телефона ничего мне не даст. Уже вечер пятницы. Мне придётся ждать минимум до утра понедельника. Я повернулся и посмотрел на
Я не стал дожидаться возвращения мужчины, спустился с крыльца и пошёл к дому Кроуфордов.
— Эй! — крикнул позади мужчина. До меня донёсся голос его жены.
Я перешагнул через низкий заборчик, отделявший наш двор от соседского, поднялся на крыльцо и позвонил в звонок. Спустя мгновение, за дверью появилась миссис Кроуфорд. Я испугался, что её смутит ирокез у меня на голове и постарался принять наиболее благожелательный вид, но она открыла дверь и удивлённо спросила:
— Да?
— Миссис Кроуфорд! Как я рад, что вы ещё здесь живёте! В нашем доме живёт какой-то мужик, который говорит, что никогда о нас не слышал.
В её глазах появился страх. Она медленно прикрыла дверь с внутренней стороны, оставив небольшую щель.
— Вы кто такой? — Её голос звучал старше, чем я помнил, слабее.
— Я Боб.
— Какой Боб?
— Боб Джонс. Вы меня не помните? — По её глазам я понял, что она меня вообще не знала. — Я сын Мартина и Эллы!
— У Мартина и Эллы не было сыновей.
— Вы нянчились со мной.
Она начала закрывать дверь.
— Простите…
Я был настолько шокирован, что мне захотелось на неё наорать, но я постарался сохранять спокойствие.
— Скажите, где мои родители. Мартин и Элла Джонс. Где они?
Она взглянула на меня, будто на мгновение действительно вспомнила, но тут же снова нахмурилась, бросив все попытки восстановить память.
— Где они?
— Полгода назад Джонсы погибли в ДТП. Столкнулись с пьяным водителем.
Мои родители мертвы.
Миссис Кроуфорд закрыла передо мной дверь, а я так и стоял перед ней, не шевелясь. Щёлкнул замок, звякнула цепочка. Боковым зрением я заметил, как дёрнулась занавеска на окне, увидел лицо миссис Кроуфорд. Я с удивлением обнаружил, что мужик из моего дома — Таз — продолжал что-то кричать.
Мои родители мертвы.
Хотелось завыть, но я не смог. У меня не нашлось времени, чтобы задуматься об их жизни, чтобы как-то отреагировать на смерть. У меня не было времени, чтобы подготовить правильную реакцию на потерю. Шок оказался слишком внезапным. Мне должно быть грустно, но не было. Я просто завис.
Я медленно развернулся и вышел на тротуар.
Меня не пригласили на их похороны.
Я пожалел, что мы не были близки, я ведь всегда считал, что для этого ещё будет время, что рано или поздно мы сблизимся, что с годами мы станем понятнее друг другу. Не то, чтобы я планировал нечто подобное, я просто так думал, но
Таз продолжал меня звать. Не обращая на него внимания, я сел в машину и вставил ключ в замок зажигания. Отъезжая, я бросил взгляд на дом Кроуфордов. Оба супруга стояли у окна и смотрели на меня.
Полгода назад. Значит, в июне. Мы с Джейн ещё были вместе. На работу я устроился только через два месяца.
Почему меня не уведомили? Почему даже не позвонили? Неужто никто не нашёл моего имени в их записных книжках?
Я не считал, что родители всё время игнорировали меня, но сейчас, вспоминая детство, я вдруг заметил, что воспоминания слегка померкли. Я никак не мог вспомнить случая, чтобы я куда-то ходил вместе с родителями. Я помнил учителей, детей, питомцев, места, игрушки и все события, связанные с ними. Но про родителей я знал лишь то, что они много работали, чтобы поставить меня на ноги. У меня было совершенно нормальное счастливое детство — по крайней мере, я так думал — но я не помнил той теплоты, той связи, которая была между нами. У меня не было никаких личных воспоминаний, связанных с родителями.
Наверное, именно поэтому мы и не были близки. Наверное, я был для них совершенно обыкновенным ребенком, обезличенным существом, которое они должны были кормить, одевать и ставить на ноги.
Наверное, я был Невидимкой с самого рождения.
Нет, это не так. Для родителей я не был невидимкой. Господи, они же постоянно мне дарили подарки на Рождество. Это доказывало, что они помнили обо мне. Они всегда приглашали меня на Пасху, на День Благодарения. Они заботились обо мне.
И Джейн заботилась. Это ведь говорит о том, что я не Невидимка.
Полгода назад.
Именно тогда я впервые заметил перемены в своём состоянии, впервые задумался о том, кто я есть. Может, это всё взаимосвязано. Может, когда умерли родители, когда ушли те, кого я любил, запустился какой-то процесс. Может, то, что они знали о моём существовании, не давало мне стать Невидимкой.
С уходом Джейн я начал угасать ещё быстрее.
Я свернул на Харбор Драйв, отталкивая эту мысль, не желая о ней задумываться.
Интересно, где родительские вещи? Их продали с аукциона? Передали в какой-нибудь благотворительны фонд? Кроме меня, других родственников у них не было, а я ничего так и не получил. Где все наши фотоальбомы?
Фотоальбомы.
Именно с них всё началось. Именно они и запустили весь процесс.
Я заплакал.
Я ехал по шоссе и внезапно, из-за слёз, заливших глаза, перестал видеть дорогу. Всё вокруг размылось и я свернул на обочину, чтобы протереть глаза. Я выдавил из себя стон, мне захотелось остановить его, прекратить реветь. На нытьё и сантименты нет времени.
Я глубоко вздохнул. Теперь у меня никого не осталось. Ни подружки, ни родных, ни друзей. Никого. Я остался один и я был Невидимкой. У меня был только я сам. И работа. Иронично, но лишь благодаря работе у меня оставалось чувство самосознания.