Невидимые
Шрифт:
Полицейские удачно отвлеклись на пьяного дебошира: Бирюлев незамеченным проскользнул в кабинет Червинского.
И - вовремя. Сыщик как раз приложился кулаком к скуле сидящего перед ним работяги.
– Что вы хотели, Бирюлев?
– раздраженно спросил Червинский.
– Я выяснил кое-что о невидимых.
– Насколько важное? Вы же видите - я занят, - ответил сыщик тоном отвлеченного от нужного, но совершенно обыденного занятия.
– Крайне! То, что я узнал, многое объясняет.
Догадка, которую хотелось озвучить, возникла еще вчера - после того, как Бирюлеву вновь вспомнился разговор с городовым. А после утреннего визита в мануфактуру Павловой он окончательно убедился, что раскрыл один из секретов невидимых. Конечно, репортер бы предпочел поделиться соображениями с тем полицейским, что успокаивал на минувшей неделе. Однако в участке его сегодня не встретил, а имени в прошлый раз не спросил. Как теперь отыскать?
Увы, оставалось только одно: рассказать Червинскому. Помогать сыщику совсем не хотелось, однако желание найти виновных в смерти отца брало верх.
Рассчитаться за унижения можно будет и потом. И, возможно, куда лучше, если приметить побольше интересного - вот как то, что прямо сейчас происходило на глазах.
Уж тогда репортера не обвинят в беспочвенной неприязни.
Червинский посмотрел с сомнением - сначала на Бирюлева, потом на рабочего.
– Власенко! Ушаков!
Полицейские на зов не спешили.
– Эй! Городовые!
– во всю мощь заорал сыщик.
Но потасовка, очевидно, продолжала удерживать всех неподалеку от входа.
– Да куда они подевались? Присмотрите за ним, Бирюлев, - велел Червинский, выходя в коридор.
Репортер хмыкнул, снова дивясь неприглядным манерам и самонадеянности. В помощники он не нанимался. Да и как, по мнению сыщика, следовало совладать с этаким детиной - хоть и тощим, но явно неслабым? И даже больше: как Червинский вообще мог оставить Бирюлева наедине с преступником? Может, даже убийцей?
Однако, если подумать, то и из этого можно извлечь пользу.
– Как тебя звать?
– доставая неизменный блокнот, спросил Бирюлев.
– Макар. Веселов, - ответил рабочий.
– За что ты тут?
– В лавку полез, - вздохнул арестант, и вдруг широко осклабился: - А я вас знаю! Вы ходили глядеть на убитого!
– Я на многих таких смотрю, - заметил Бирюлев. Человека он не узнал.
– Ну как же... Его ведь невидимки порешили. Вы еще сказали - в четвертый раз.
Значит, речь про Коховского. Репортер попытался припомнить собравшихся у дома Старого Леха. Слишком много лиц. Не исключено, что среди них было и это.
– За что он тебя?
– Бирюлев указал головой на дверь.
Веселов задумался.
– Да все за то же- за лавку.
– Выходит, Червинский сам тебя наказывает? Без суда?
– Ну... Не знаю...
– рабочий засунул в рот грязный большой палец и принялся грызть ноготь.
– А на что вам?
– Я из газеты. Писать про тебя буду.
– Ой, не надо! Бога ради, не пишите! Я же так вообще никогда работу не найду, - взмолился грабитель.
Репортер хмыкнул.
– А зачем тебе работа? Ты же кражу совершил. Пойдешь в исправительный дом, - с непонятным самому злым удовольствием сказал он.
Рабочий закрыл лицо руками.
Вскоре вместе с городовым вернулся Червинский. Дождавшись, когда опечаленного Макара уведут, сыщик открыл дверцу стола и достал бутылку. Сделал большой глоток.
– Хотите, Бирюлев?
Репортер брезгливо поморщился.
– Вы же на службе.
Червинский уселся на стол и с видимым удовольствием закурил.
– Что вы узнали?
– Вчера вы сказали, что ваш дядя помешался, - ехидно начал Бирюлев.
Сыщик кивнул.
– Помутились рассудком Коховский и Павлова. Отец тоже вел себя непривычно, хотя разума и не лишался.
– Ресторатор Батурин, которого повесили накануне, тоже повредился в уме, - добавил Червинский.
– Что? Новое убийство?
– Как? Вы не знали? Невероятно. Да. Опять - на ваше счастье - невидимые.
– Когда же?
– Вчера утром. Сам узнал только сегодня. На место ходил Бочинский, мой старший коллега. Тело нашла прислуга. Все, как всегда: дверь заперта, повешен, ограблен. Проживал один, в последние недели из дома не выходил. И тоже собирал древности, конечно.
Репортер снова достал блокнот. Эх, жаль, что так поздно: вездесущие коллеги уже наверняка обо всем узнали.
– Вот такие дела, Бирюлев... Что вы хотели рассказать?
– Я с утра посетил дом Павловой. И знаете, что? Я выяснил, почему никто не сопротивлялся.
На самом деле у мануфактурщицы, куда он явился ни свет, ни заря,Бирюлевникого не застал. Но у входа окликнули то ли рабочие, то ли прислуга. Посоветовали зайти в мануфактуру, что находилась в двух шагах.
Там в утренний час уже вовсю кипела работа: под шумный стрекот суетились и сновали мастерицы - ткали, носили, паковали. Бирюлев ухватил одну из работниц за плечо, привлекая внимание, и закричал, чтобы быть услышанным в грохоте:
– Я по поводу убийства хозяйки!
Шум сразу стал гораздо тише. Репортера окружили. Не спрашивая, кто он и что ему надо, мастерицы наперебой делились соображениями. Бирюлев едва успевал записывать:
– Господин управляющий и убил. Ему же все досталось. Он ведь ее любовник! А хозяйка того ожидала. Остерегалась. Заперлась в своем доме и носа на улицу не казала. И управляющего к себе пускать не велела.
– Верно! Она даже в мануфактуру ходить перестала, до того боялась. Так-то каждый день за всем лично смотрела.