Невидимые
Шрифт:
Ульяна повеселела - но через пару дней вновь пригорюнилась. Деньги брата закончатся - а дальше что?
Даже стиркой, как мать, не заработаешь. Ее нужно брать в городе, а потом туда же и относить. С детьми - не пойдешь: и белье перемажут, и господ распугают. Одних тоже бросать тревожно...
Мать Ульяна не осуждала. Сама думала отправиться на базар в поисках легкого заработка. На то теперь некому ругаться: пригляду нет. Ульяна и в тот раз правду не сказала о том, отчего ее погнали из нянек. Незачем матери знать... Тем более - не праведница она, а туда же, ругаться.
Вот, похоже, и сестра с братом лучшей доли искали...
А что, если мать не вернется и до зимы? Как оставаться в холода в сожженном доме? Ульяна заткнула тряпками щели, как могла, вместо двери повесила простынь - жалко портить, конечно, но хоть как-то жилище прикрыть. На лето сгодится. А что потом?
Начался дождь. Мимо обгоревшего порога сновали, занятые своими заботами, люди. И никто не обращал внимания на плачущую в голос девочку - вчерашнего ребенка.
***
Накануне лекарка предложила Алексу выпить из пузырька.
Выпил. Что терять? Травить насмерть - глупо, а так - почти с пустыми карманами вышел.
Из-за этого зелья он всю ночь был, как дурной. Точно после малинки - не соображал толком. Его трогали, поворачивали, прямо над головой слышались голоса - ничего не разбирал. А потом и полностью провалился в забытье.
Утром открыл глаза. Не отравили. Голова кружилась, но боль затихла. Рубаху сняли, пузо перемотали бинтами. Сквозь них лишь небольшая капля крови выступила.
– Жить точно будешь, Лексей, - ласково сказал со стула напротив тот самый гость, что принес сообщение.
– Приглянулся ты моей сестрице, поди. Уж так хлопотала.
– Молчи, Макарка!
– прошипели от двери.
Топ-топ-топ. Девка поспешила сбежать.
Алекс осторожно спустил ноги с кровати. Встал. Ничего хорошего, но идти сможет.
– Отлежался бы еще, - заметил рабочий.
Как в порядке вещей - будто Алекс его давний приятель. А нравы тут, похоже, как в Старом городе.
Он забрал у хозяина папиросу и затянулся, садясь на кровать.
– Твои сказали, что ты пропал.
– Ну да, так и вышло. В участок меня утащили. Только матери не скажи, - спохватился.
– Для нее - я работал.
– За что?
– Ох... Да лавку мы брали, - стыдился? Новичком прикидывался?
– Кто-то нас сдал. А Ванька решил, что я... Ух, что теперь со мной будет...
– Точно, ты.
– Да ты что?! Нет, не я!
– громче, чем стоило, возмутился Макарка. Так и остальные - бабы его - сюда сбегутся.
– А как бы ты тогда вышел? Только так.
– Ей-богу, не я... Там совсем другое, - он даже сжался.
– Что?
– Не могу сказать, Алексей. Иначе мне вилы.
– Да ладно. Знаю я, в чем твое дело, - Легкий выручил, как иначе?
– Вправду знаешь? Тогда расскажи.
Ребенок встал в кровати, и, грызя погремушку, уставился на Алекса.
– Не здесь. Пойдем, выйдем.
– Петька, думаешь, разболтает? Так не говорит он.
– Где его мать?
– Померла в родах. Вроде как из-за того, что прежде младенца травила. Года не прожили.
Не слишком-то любопытно.
– Вот что, Макарка. Просто скажи, где твой хозяин держит Маруську - и я уйду.
– Да что за хозяин-то? В толк не возьму, - похоже, злился.
– Тот, что велел ко мне в театр прийти.
Низко опустил голову.
– Ну да, ты точно все знаешь. Эх, не жить мне... Но ту даму не видал я в участке. Вот те крест. Увидел - узнал бы в миг.
– Причем тут участок?
– А куда еще ее мог отвести Червинский?
Таких имен за Легким прежде не водилось.
– Это еще кто?
– Да сыщик же мой... Ты ведь сам сказал. Он и велел в театр прийти.
Рабочий принялся гладить себя по бритому темени.
Алекс молчал. Следовало бы дать ему в зубы, но на это не было сил.
– Ты послушай сперва, как все вышло... А потом и суди.
Рассказал. Алекс долго смеялся.
Врал, конечно. А если нет - то такого кретина еще земля не носила.
– Вот... И велел про невидимых выяснить... но как?
– Макарка закончил свою историю, а потом как будто опомнился: - Лексей, ты это... В театр пока не ходи.
– А что так?
– Так я ... Слыхал я в участке, что облава там будет.
С чего вдруг? Если только Маруська язык распустила.
– Ну, пусть ищут. Нет там ничего.
Алекс снова улегся.
– Ты поспи. А я на берег схожу. Сыщик велел. Там баба живет, которая у невидимых что-то украла.
– Да что за невидимые? Не слышал про них. Вернешься - расскажешь, кто такие.
Алекс залез в карман. Странно, но все на месте.
– Держи. Дай своим.
– Ты это брось...
– Пожрать пусть купят.
– Ну ладно, если так, - Макарка радостно ощерился.
– Спасибо, брат! А ты не такой, как мне показалось.
– Все. Уйди.
– Поправляйся тут. А вечером я вернусь. Еще поговорим.
Рабочий вышел.
– Мама, беги в лавку! Еды возьми, да водки другу - он любит, - услышал Алекс, снова погружаясь в сон - на сей раз уже вполне спокойный.
***
Накануне мать не стала ни о чем спрашивать, толкнула в спину: