Невидимые
Шрифт:
Женщина?
– Надо туда спуститься, - решил сыщик.
– Кто полезет?
– Нее... Нет. Темноты шибко боюсь, - открестился ближний из подошедших городовых.
– Есть кто смелый?
– Червинский оглядел всю компанию из шести полицейских и Бирюлева.
– А, черт с вами, сам полезу. Несите веревку.
Обвязав сыщика за пояс, городовые медленно спустили его на дно колодца. Он долго возился там, что-то бубня.
– Есть! Вытаскивай!
Поднятый на поверхность Червинский держал тощее, грязное тело в ошметках черного платья. Сыщик уложил его на землю.
– И кто тут?
Находка щурилась от света сумерек, прятала лицо руками и почти беззвучно шипела.
– Елена?
– с изумлением спросил Бирюлев.
– Елена Парижская?
Она дернулась, отняла руку, вглядываясь в Бирюлева светлыми большими глазами. Теперь в ней сложно было признать прежнюю прелестницу - но это точно она.
– Ты убила моего отца, - и что вдруг нашло? Видимо, сказались нездоровая обстановка и события минувших часов.
– Бирюлева. Археолога.
– Опомнитесь! Что за ересь вы несете?! Она едва дышит, - резко одернул Червинский.
– Да... Я...
– глухо и тихо, но внятно шепнула Елена.
18
Держа в руках зеркало, Елена придирчиво рассматривала свое отражение. Похоже, оно ей не слишком нравилось.
Прежде Червинский видел актрису лишь мельком, но был впечатлен. Теперь же от нее осталась лишь тень прежней - исхудавшая, с глубоко ввалившимися глазами, в больничном платье, без грима, со скромной косой.
Впрочем, то существо, которое сыщик больше недели назад достал из колодца, и вовсе мало походило на человека.
Однако она окрепла достаточно, чтобы кокетничать с полицейскими. За исключением Червинского. С ним она уже несколько дней или вовсе отказывалась говорить, или озвучивала ставшую традиционной реплику:
– Боже, до чего вы жестоки! Я почти месяц провела в жуткой яме. Меня похитили! Я жертва! Вы должны наказать преступника, а не издеваться надо мной вашими ужасными вопросами.
Затем Елена всхлипывала, стараясь не кривиться.
После признания в убийстве Бирюлева-старшего ее в большом секрете привезли в заводскую лечебницу. Если уж актриса связана с невидимыми, то стоило соблюдать осторожность - тут все оказались единодушны. Даже газетчик согласился держать рот на замке.
По просьбе сыщиков койку Елены поставили в отдельную комнатенку, потеснив больничные припасы. Душная, жаркая. Помимо летнего зноя за стенами, ее нагревали лампы - а окон не было: свет пациентке пока не рекомендовался.
Двое городовых круглые сутки сидели под ее дверью. Бочинский обычно составлял им компанию. Вслед за ним и Червинский почти поселился в больнице, не сводя глаз ни с актрисы, ни с напарника.
На второй день Елена заговорила. Рыдая, рассказала, как "мерзкий урод" ходил за ней по пятам, а потом похитил и заточил под землей.
– Почему это случилось со мной? Он должен был меня защищать!
– истерично выкрикнула она, захлебываясь в настоящих, лишенных фальши, слезах.
Тюремщик почти не показывался ей на глаза. За все время Елена видела его лишь дважды, мельком, но узнала в нем давнего преследователя.
Она отрицала поругание. Старый сыщик не верил, однако Червинский точно знал, что тут актриса не лжет.
Больше никаких объяснений в тот раз не последовало. Елене сделали укол морфия, и она уснула.
На следующий день Червинский снова наведался к ней - и тогда актриса рассказала об убийстве Бирюлева.
– Вы ведь пришли за мной из-за него?
Сыщик неопределенно пожал плечами. Елена еще не совсем оправилась и толком не понимала, что происходит. Пожалуй, единственная возможность услышать из уст этой дамы правду.
– Да, я хорошо помню старика. Даже его фамилию - Бирюлев. У меня был с собой аптекарский пузырек. Смесь лауданума и хлороформа. Я несколько раз добавляла ее в стакан, но он оставался бодрым. Вот я и вылила все. Потом мы пошли в спальню. Ну, и он вскоре уснул. Я не собиралась его убивать, понимаете?
– Так происходило со всеми?
– Что вы, побойтесь бога! Нет, осечка вышла лишь пару раз.
– Давайте, я назову вам имена, а вы скажете, встречали ли этих людей? Грамс? Рябинин? Коховский?
– Хм... Нет. Точно нет. Последнюю фамилию где-то слышала, но лично не знакома.
Неизвестно, что удалось бы выяснить, но появился Бочинский. И ему не понравился ход беседы.
Вытащив Червинского в коридор, он гневно прошептал:
– Ты не понимаешь, что мы наконец-то можем закрыть дело, Николай? Ты намерен развалить все неуместными вопросами?
Они таковыми не были - но, увы, как и всегда, Червинский не имел возможности возразить.
Однако подозрения все множились. Сыщик уже догадался, какой оборот примут события - еще до того, как спустя пару дней сообщил напарнику:
– Тимофей Семенович, мы выкопали за лачугой на кладбище шесть тел. Вероятно, часть из них принадлежит тем пропавшим, о которых нам заявляли. Похоже, Лаптев давно охотился на этих несчастных...
– Николай, пока придержи все. Нам не нужен новый скандал. Ты же не думаешь, что невидимых с их ночными убийствами городу недостаточно - и нужно срочно добавить местного Потрошителя?
– Так ведь мы его задержали. Разве же...
– Отложи его. Сперва закроем вопрос с невидимыми.
Елена, между тем, довольно быстро шла на поправку. И, чем лучше ей становилось, тем меньше она откровенничала.
– Вам, должно быть, почудилось. Или же виной моя лихорадка? Я не могла признаться в том, чего не делала, - честно глядя большими глазами, заявила актриса.
– Да, конечно, я кое-что знаю - и вам, возможно, это покажется интересным. Но я ни в чем не виновна.
Как сказительница из арабских сказок, она каждый день обрывала свои истории.