Невидимые
Шрифт:
Изворотливый Легкий выглядел виноватым.
– Редкое дерьмо.
– Точно. Но ведь не в первый раз, верно? В расчете?
– Похоже.
– Ну что, за мир?
Чокнулись стаканами.
Единственный след, который казался верным, завел в тупик.
***
– Закрой рот! Дай подумать, а?
Алекс снова уставился в пол - ушел в себя. Он явно был раздражен - но Макар ничего не мог с собой поделать.
– Но зачем мне к нему идти? Ведь ты сам говорил, что ничего мне за все это не будет...
Поднявшись со зрительского сиденья, Алекс схватил Макара за ворот и прижал к стене.
– Ты меня достал. Нет, Тощий. Ты пойдешь к своей Червяни. Когда не надо будет ходить - я сам тебе скажу. Не болтай ничего - просто слушай. Только про Маруську чтобы прямо в лоб не спрашивал, ясно?
– Ну да... Ладно. Хорошо, я пойду. Пусти.
– Раз нажрался с утра - за языком теперь следи. Понял?
После прогулки в овраг Макар допил бутылку, которую дал Легкий, а потом приложился и к тому пойлу, что водилось в театре. Так что Алекс не преувеличивал. Как и сестра: она заметила, что лучше бы Макару не продолжать оббивать стены, а проспаться. А мать уже несколько дней и вовсе с ним не разговаривала - с тех самых пор, как их навестили люди Легкого. Сперва сказала, что лучше бы он умер младенцем - а напоследок, что он погубил и свою душу, и их всех заодно. И замолчала.
– Так идите назад в барак, - предложил Макар. В тот раз он тоже был пьян.
Но они, понятное дело, никуда не ушли. Еще бы: мало того, что они жили в театре бесплатно и питались задарма из буфета, так еще и Алекс временами деньжат Макару подкидывал. А он сам на днях их и в игре приумножил. Прав был Колесо: новичку везло.
В общем, если не забивать голову ненужными сомнениями - да и те после утреннего разговора с Алексом порядком ослабли - то жизнь у семьи наладилась. Могли бы и спасибо сказать. Но они все ворчали. И, честно признаться, на душе от слов матери становилось неуютно и беспокойно. Хотя она столько раз Макара проклинала - давно пора бы привыкнуть.
Алексу, понятное дело, о таких огорчениях и заикаться не стоило - только если бы захотелось шибко развеселить. Но поделиться тянуло, и Макар как-то посетовал на домашних Колесу. Тот утешил: бабам никогда не угодишь, что только для них не делай. Мол, и так, и так плохо выйдет. Он вообще серьезно отнесся, предложил из театра в Старый город перебраться:
– Не лучшее у вас там для дитенка место.
Макар, конечно, поблагодарил за заботу. Верно Колесо заметил, да и в целом ему виднее: семья у него хорошая, жена добрая да покладистая. Кажется, они с Аленкой даже не дрались.
Может, и Макаровы бы вдали от театра успокоились бы.
Да только как их убедить переехать? Мать в детстве рассказами об овраге их с сестрой на ночь пугала. Да и сейчас при одном упоминании крестилась. Для нее Старый город - будто ад.
Разве что насильно покидать их в телегу... Алекс, конечно, так бы и сделал. Но у Макара на такое рука не поднимется. Нет, даже думать об этом нет смысла. До чего странные мысли приходят в хмельную голову!
Да и вдруг бы Алекс обиделся, если бы они ушли? Подумал, что Макар не ценит гостеприимство...
Заходя в гостиницу, Макар споткнулся.
– Ну, отец, наделали вы тут у себя порогов, - развязно возмутился он.
Ферапонт сокрушенно покачал голой головой.
– Я к себе.
– Иди уже. Тебя ждут.
Поднимаясь, Макар вцепился в перила. Ступеньки разбегались, точно живые. Приходилось, отдуваясь, ловить каждую.
– Да что тут за лестницы!
На втором этаже он все-таки растянулся. Встал, ругаясь, побрел выше.
Не найдя ключа, принялся ломиться в дверь.
– Откройте! Это я!
Отворилась соседняя.
– Что ты орешь на весь дом, мерзавец?
Макар ввалился в пятнадцатый номер и бахнулся на кровать.
– Да ты пьян в стельку. Два часа за полдень - а уже готов.
– И ничего такого.
– Ну да. Оттого ты на лестнице такой крик и поднял.
– Так неловко по ней ходить, - рассмеялся Макар, вспомнив чудную избу Колеса. Там-то еще пуще шею сломать можно.
– Ладно, Свист, черт с тобой. Я просил тебя разузнать, что там про Митрофановых слышно?
Верно, но Макар о том позабыл.
– Как я вам с ней помог-то, а? Все разузнал, как вы и велели, - нужно бы соврать, но ничего в голову не приходило.
– Да, ты оказался полезен, чего там. Уже в понедельник суд и на каторгу поедет. Бессрочно.
Бессрочная каторга? Вот дела.
– Но мы тут еще кое-кого нашли. Вот и спрашиваю тебя. С кем они знакомства водили? Кто к ним заглядывал? А, может, они на могилу к кому часто ходили?
То привидения, то вот это. Червинский до странности суеверный - поди, больше, чем мать.
– Так да... Ходили. Муж у Матрехи давно помер.
– Очень хорошо. Ты когда-нибудь встречал урода, который крадет трупы с кладбища? Что-нибудь о нем слышал?
– Как это? Он их что - прямо из могил выкапывает? А на кой они ему сдались?
– Неважно. Значит, про такое в овраге молчат.
Вдруг Макара разобрало бесстрашное веселье.
– Да, там о другом больше болтают. Уж который день - а все не угомонятся.
– И о чем?
– Говорят, будто легавые продали украденное и себе в карман положили, - мерзко засмеялся Макар.
– Что ты городишь?
– Да, это только и обсуждают. Мол, надо скинуться всем, раз вам уж так бедно живется.
– Макарка, ты решил шутки со мной шутить?
– сыщик поднялся и сделал шаг. Может, и намеревался потрепать, а может, и почудилось.
Несмотря на хмель, Макар довольно ловко перекатился по кровати и встал на ноги. Длинный - едва не уперся в потолок бритой макушкой, весь покрытый следами бесславных схваток.
– Э, не-не... Что такое? Вы сами спросили - я и ответил.