Невидимый
Шрифт:
— Онъ удеретъ, — сказалъ Эдай, выждавъ, пока Кемпъ отвелъ душу крпкими ругательствами.
— Ну, нтъ, — сказалъ Кемпъ.
Сверху донесся оглушительный грохотъ разбитаго стекла. Эдаю мелькнулъ серебряный блескъ маленькаго револьвера, торчавшаго изъ кармана Кемпа.
— Это окно наверху, — сказалъ Кемпъ и первый пошелъ по лстниц.
При вход въ кабинетъ они увидла два разбитыхъ окна, полъ заваленный осколками, большой булыжнякъ на письменномъ стол и остановились на порог, глядя на все это разрушенье. Кемпъ опять выругался и въ эту минуту третье окну лопнуло съ залпомъ пистолетнаго выстрла, съ минуту повисло въ звздообразныхъ трещинахъ и трепещущими, зазубренными треугольниками, грохнулось на полъ.
— Это для чего? — спросилъ Эдай.
— Для начала, — сказалъ Кемпъ.
— А влзть сюда нельзя?
— Даже и кошк, оказалъ Кемпъ.
— Ставней нтъ?
— Здсь нтъ. Во всхъ нижнихъ комнатахъ… Ого!
Трахъ! послышался снизу трескъ досокъ подъ тяжелымъ ударомъ.
— Чортъ бы его подралъ! Это должно быть… Да, это одна изъ спаленъ. Онъ хочетъ оборудовать весь домъ. Дуракъ! Ставни закрыты, и стекло будетъ сыпаться наружу. Онъ изржетъ себ ноги,
Еще окно возвстило о своемъ разрушеніи. Кемпъ и Эдай въ недоумніи стояли на площадк.
— Вотъ что, — сказалъ Эдай, — дайте-ка мн палку или что-нибудь такое; я схожу въ участокъ и велю принести собакъ. Тогда конецъ ему!
Вылетло еще окно.
— У васъ нтъ револьвера? — спросилъ Эдай.
Кемпъ сунулъ руку въ карманъ и остановился въ нершимости.
— Нтъ… лишняго.
— Я принесу его назадъ, — сказалъ Эдай. Вы здсь въ безопасности.
Кемпъ, стыдясь своего минутнаго отступленія отъ истины, подалъ ему оружіе.
Пока они въ нершимости стояли въ зал, одно изъ оконъ въ спальн перваго этажа загремло и разлетлось вдребезги. Кемпъ пошелъ къ двери и началъ какъ можно тиш отодвигать болты. Лицо его было немного блдне обыкновеннаго.
— Выходите сразу, — сказалъ Кемпъ.
Еще минута, и Эдай былъ уже за порогомъ, и болты вдвигались въ скобки. Съ минуту онъ колебался, — стоять спиною къ двери было спокойне; потомъ зашагалъ прямо и твердо внизъ по ступенямъ, прошелъ лугъ и подошелъ къ воротамъ. По трав будто прибжалъ втерокъ; что-то зашевелилось совсмъ рядомъ.
— Погодите минуту, — сказалъ голосъ.
Эдай остановился какъ вкопанный и крпче сжалъ въ рук револьверъ.
— Ну, — сказалъ Эдай, блдный и угрюмый, и вс нервы его напряглись.
— Попрошу васъ вернуться въ домъ, — сказалъ голосъ такъ же угрюмо и напряженно, какъ говорилъ Эдай.
— Очень сожалю, — сказалъ Эдай немного хрипло и провелъ языкомъ по засохшимъ губвмъ.
Голосъ быть у него слва. «Что если попытать счастія, — броситься вправо?» думалъ онъ.
— Зачмъ вы идете? — спросилъ голосъ.
Оба они сдлали быстрое движеніе, и въ раскрытомъ карман Эдая сверкнуло солнце.
Эдай отказался отъ своего намреніи и задумался.
— Куда я иду, — проговорилъ онъ медленно, — это дло мое.
Не усплъ онъ выговорить этихъ словъ, какъ за шею его схватила рука, въ спину уперлось колно и онъ шлепнулся навзничь. Кое-какъ вытащивъ револьверъ, онъ выстрлилъ нелпйшимъ образомъ, посл чего его треснули въ зубы и вырвали револьверъ. Онъ сдлалъ тщетную попытку ухватить скользкую ногу, попробовалъ встать и упалъ снова.
— Чортъ! — сказалъ Эдай.
Голосъ захохотать.
— Я бы убилъ тебя, кабы не жаль было пули, — сказалъ онъ.
Эдай видлъ направленный на него и висвшій въ воздух, револьверъ, футахъ въ шести.
— Ну? — сказалъ онъ.
— Вставай, — сказалъ голосъ.
Эдай всталъ.
— Слушай! — сказалъ голосъ и продолжалъ повелительно: — Не пробуй со мной никакихъ штукъ. Помни, что твое лицо мн видно, а теб мое — нтъ. Ты долженъ вернуться назадъ въ домъ.
— Онъ меня не впуститъ, — сказалъ Эдай.
— Это очень жаль, — сказалъ Невидимый, — къ теб я никакого зла не питаю.
Эдай снова облизнулъ губы. Онъ оторвалъ глаза отъ дула револьвера, увидлъ вдали море, очень темное и очень синее подъ полуденнымъ солнцемъ, гладкія, зеленыя дюны, блые утесы на верху горы, многолюдный городъ, — и жизнь вдругъ показалась ему прекрасной. Глаза его вернулись къ маленькой металлической вещиц висвшей за шесть футовъ, между небомъ и землей.
— Что жъ мн длать? — спросилъ онъ угрюмо.
— А мн что? — спросилъ Невидимый. Теб помогутъ. Возвращайся только домой, больше ничего не нужно.
— Попробую… Общаешься ли ты, если онъ впустятъ меня, не вламываться въ дверь?
— Съ тобой я не имю причины ссориться, — сказалъ голосъ.
Выпустивъ Эдая, Кемпъ поспшилъ наверхъ, на четверенькахъ проползъ среди разбитаго стекла къ окну кабинета и осторожно заглянулъ за подоконникъ; онъ увидлъ Эдая, бесдовавшаго съ пустотою.
— Что жъ онъ не стрляетъ? — шепнулъ про себя Кемпъ.
Тутъ револьверъ немного двинулся и засверкалъ на солнц. Заслонивъ глаза отъ свта, Кемпъ попытался прослдить движеніе ослпительнаго луча.
— Сомнній нтъ, — сказалъ онъ, — Эдай отдалъ револьверъ.
— Общай не вламываться въ дверь, — говорилъ между тмъ Эдай. Не злоупотребляй своей удачей… Уступи что-нибудь и мн.
— Ступай въ домъ. Говорю прямо: я не общаю ничего.
Эдай, казалось, вдругъ ршился. Онъ поворотилъ къ дому и пошелъ медленно, заложивъ руки на спину. Кемпъ въ недоумніи слдилъ за нимъ. Револьверъ исчезъ, опять блеснулъ на мгновеніе, опять исчезъ и обнаружился, наконецъ, въ вид темной точки, слдовавшей за Эдаемъ.
Тутъ вдругъ все пошло очень быстро. Эдай отскочилъ назадъ, обернулся, хотлъ схватить маленькій темный предметъ, не поймалъ его, вскинулъ руки и упалъ на лицо, оставивъ за собой маленькій синій дымокъ. Выстрла Кемпъ не слышалъ. Эдай задергался въ судорогахъ, приподнялся на одну руку, упалъ и затихъ.
Кемпъ постоялъ нкотороя время пристально глядя на небрежно-спокойную позу Эдая. День былъ жаркій и безвтреный, — казалось, въ цломъ мір не шевелилось ничто, кром двухъ желтыхъ бабочекъ, гонявшихся кругъ за другомъ въ кустарникахъ, между домомъ и воротами.