Невидимый
Шрифт:
Конечно, онъ долженъ быть вынуть прутъ изъ загородки до встрчи со своей жертвой, — вроятно, несъ его съ собою.
Кром вышеизложеннаго, только дв маленькія подробности бросаютъ нкоторый свтъ на это происшествіе. Во-первыхъ, то обстоятельство, что песочная яма была не прямо по дорог мистера Уикстида домой, за футовъ за двсти въ сторону. Во-вторыхъ, разсказъ одной маленькой двочки, шедшей посл перемны въ школу: по ея словамъ, она видла, какъ убитый «трусилъ» какимъ-то особеннымъ образомъ по полю къ песочной ям. Ея изображеніе этого дйствія напоминало человка, что-то преслдующаго по земл передъ собою и время отъ времени тыкающаго въ это преслдуемое тростью. Двочка послдняя видла мистера Уинстида въ живыхъ. Пропавши у нея изъ виду, онъ шелъ на смерть, и борьба была скрыта отъ нея только купой буковъ да легкой неровностью почвы.
Такія обстоятельства, по крайней мр, въ глазахъ пишущаго эти строки, несомннно, уменьшаютъ чудовищность убійства. Кажется весьма правдоподобнымъ, что Гриффинъ взялъ желзный прутъ въ качеств оружія, но безъ опредленнаго намренія употребить его на убійство. Тутъ могъ появиться Уинстидъ и замтить странную палку, неизвстно почему двигавшуюся по воздуху. Вовсе не думая о Невидимомъ, — такъ какъ Портъ-Бордокъ оттуда миляхъ въ двадцати, — онъ могъ пойти вслдъ за палкой. Весьма возможно, что онъ никогда даже не слыхивалъ о Невидимомъ. Легко представить себ, что Невидимый улепетывалъ себ потихоньку, боясь обнаружить свое присутствіе въ околотк, а Уинстидъ, взволнованный и заинтересованный, преслдовалъ необъяснимо двигавшійся предметъ и, наконецъ, ударилъ по нему.
Конечно, Невидимый при обыкновенныхъ обстоятельствахъ могъ безъ труда обогнать своего пожилого преслдователя, но поза, въ которой нашли тло Уинстида, показываетъ, что онъ имлъ несчастіе загнать свою добычу въ уголъ между густою порослью крапивы и песочной ямой. Для тхъ, кто знаетъ удивительную раздражительность Невидимаго — заключеніе этой встрчи представить нетрудно.
Но все это одн догадки. Единственные несомннные факты, — такъ какъ на разсказы дтей вполн полагаться не слдуетъ, — это обнаруженіе тла убитаго Уинстида и окровавленнаго желзнаго прута, валявшагося въ крапив. То, что прутъ былъ брошенъ Гриффиномъ, показываетъ, что въ волненіи, овладвшимъ имъ въ эту минуту, онъ забылъ свой первоначальный планъ, если такой планъ и существовалъ дйствительно. Конечно, Невидимы былъ большой эгоистъ и человкъ безсердечный, но видъ его жертвы, его первой жертвы, окровавленной и жалкой, безпомощно валявшейся у его могъ, могъ открыть въ немъ давно задержанный источникъ раскаянія, въ которомъ могли потонуть на минуту всякіе, какіе бы ни были у него, планы.
Посл убійства мистера Уинстида онъ, повидимому, бжалъ по дорог къ дюнамъ. Разсказывають, что двое рабочихъ въ пол у Фернъ-Боттома слышали какой-то голосъ. Голосъ этотъ вылъ и хохоталъ, рыдалъ и стоналъ, а по временахъ вскрикивалъ. Странный, должно быть, былъ голосъ. Онъ пронесся по клеверному полю и замеръ по направленію къ дюнамъ.
Въ это время Невидимый уже зналъ, вроятно, какъ быстро воспользовался Кемпъ подъ секретомъ сообщенными ему свдніями. Онъ нашелъ уже вс двери запертыми; бродя вокругъ желзнодорожныхъ станцій и заглядывая въ гостиницы, наврное, прочелъ развшенныя всюду объявленія и понялъ, какая на него устраивалась облава. Съ наступленіемъ вечера поля усялись группами людей и огласились лаемъ собакъ. Охотники на человка получили особыя инструкціи, какъ помогать другъ другу въ случа встрчи съ врагомъ. Но отъ всхъ нихъ онъ увернулся. Намъ понятно отчасти его бшенство, которое не уменьшалось, вроятно, и тмъ обстоятельствомъ, что онъ самъ доставилъ свднія, такъ безжалостно употреблявшіяся теперь противъ него. Въ этомъ день, по крайней мр, онъ палъ духомъ: почти цлыя сутки, за исключеніемъ встрчи съ Уинстидомъ, его травили. Ночью онъ, вроятно, полъ и поспалъ, такъ какъ къ утру оправился и опятъ сталъ самимъ собою, — сильнымъ и дятельнымъ, гнвнымъ и злобнымъ, готовымъ къ своей послдней великой борьб противъ міра.
XXVII
Осада дома Кемпа
Кемпъ прочелъ странное посланіе, написанное карандашомъ на засаленномъ клочк бумаги.
«Вы были удивительно энергичны и умны», стояло въ письм, «хотя что вы этимъ выиграете — я не могу себ представить. Вы противъ меня. Вы травили меня цлый день и старались не дать мн отдыха ночью. Нo я лъ вопреки вамъ, спалъ вопреки вамъ, и игра еще только начинается. Ничего не остается, кром установленія террора. Объявляю вамъ о его первомъ дн. Портъ-Бордокъ отнын уже не подъ властью королевы, скажите это вашему полковнику и полиціи и всмъ, — онъ подъ моею властью, — подъ властью террора! Ныншнее число — Первое число перваго года новой эры — эры Невидимаго, Я — Невидимый Первый. Сначала правленіе мое будетъ милостиво. Въ первый день будетъ всего одна казнь, ради примра, казнь человка, имя которому — Кемпъ. Сегодня его настигаетъ смерть. Пусть запирается, пусть прячется, пусть окружитъ себя стражей, пусть закуетъ себя въ броню, — смерть, невидимая смерть идетъ къ нему. Пусть принимаетъ мры предосторожности, это произведетъ впечатлніе на мой народъ. Смерть двинется изъ почтоваго ящика нынче въ полдень. Письмо будетъ положено передъ самыхъ приходомъ почтальона — и добрый путь. Игра начинается. Смерть идетъ къ нему. Не помогай ему, народъ мой, чтобы и тебя не постигла смерть. Сегодня Кемпъ умретъ.»
Кемпъ дважды перечелъ это письмо.
— Это не мистификація, — сказалъ онъ. Это его голосъ! И онъ не шутитъ.
Онъ перевернулъ свернутый листокъ и увидалъ на сторон адреса штемпель Гинтондинъ. и прозаическую прибавку: «Уплатятъ 2 d.»
Кемпъ медленно всталъ съ мста, оставивъ завтракъ неоконченнымъ, письмо пришло въ часъ, — и пошелъ въ кабинетъ. Онъ позвонилъ экономку, веллъ ей тотчасъ обойти весь домъ, осмотрть вс задвижки на окнахъ и запереть ставни; ставни въ кабинет затворилъ самъ, вынулъ изъ запертаго ящика въ спальн маленькій револьверъ, тщательно осмотрлъ его и положилъ въ карманъ куртки. Потомъ написалъ нсколько короткихъ записокъ, между прочимъ полковнику Эдаю, и поручилъ служанк отнести ихъ, давъ ей при этомъ подробныя инструкціи о способ выйти изъ дома.
— Опасности нтъ, — сказалъ онъ и прибавилъ про себя «для васъ».
Окончивъ все это, онъ задумался, потомъ вернулся къ остывающему завтраку.
Онъ лъ съ перерывами глубокаго раздумья и, наконецъ, ударилъ кулакомъ по столу.
— Мы поймаемъ таки его! И приманкой буду я. Онъ зайдетъ слишкомъ далеко.
Кемпъ поднялся въ бельведеръ, тщательно затворяя за собой вс двери.
— Это игра, — сказалъ онъ, — игра странная, но вс шансы за меня, мистеръ Гриффинъ, несмотря на вашу невидимость и вашъ задоръ, Гриффинъ, contra mundum, что и говорятъ…
Онъ посмотрлъ въ окно на раскаленный косогоръ.
— Вдь каждый день ему надо добывать себ пищу, — ну, не завидую! А правда ли, что прошлую ночь онъ спалъ? Гд-нибудь, подъ открытымъ небомъ, чтобы никто не могъ на него споткнуться. Хорошо, кабы завернули холода и слякоть, вмсто жаровъ-то… А вдь онъ, можетъ быть, слдитъ за мной и въ эту самую минуту.
Кемпъ подошелъ ближе къ окну и вдругъ отскочилъ въ испуг: что-то крпко стукнуло въ стну надъ косякомъ.
— Однако, нервенъ же я! — проговорилъ онъ про себя, но снова подошелъ къ окну не ране, какъ минутъ чрезъ пять.
— Воробьи, должно быть, — сказалъ онъ.
Вскор у наружной двери послышался звонокъ. Кемпъ сошелъ внизъ, отодвинулъ болты, отперъ дверь, осмотрлъ цпь, поднялъ ее и, не показываясь, тихонько отворилъ. Его привтствовалъ знакомый голосъ. Это былъ Эдай.
— На вашу горничную напали, Кемпъ, сказалъ онъ сквозь дверь.
— Что вы! — воскликнулъ Кемпъ.
— Отняли у нея вашу записку… Онъ гд-нибудь близко. Впустите меня.
Кемпъ снялъ цпь, и Эдай протиснулся кое-какъ въ узенькую щелку и стоялъ теперь въ передней, съ большимъ облегченіемъ глядя, какъ Кемпъ снова запиралъ дверь.
— Записку вырвали у нея изъ рукъ. Страшно ее напугали… Теперь она въ участк: истерика. Онъ тутъ гд-нибудь… Что вы писали мн?
Кемпъ выругался.
— И я-то дуракъ, — сказалъ онъ, — могъ бы догадаться: отсюда до Гинтондина меньше часа ходьбы. Поспть!
— Въ чемъ же дло? — спросилъ Эдай.
— Вотъ посмотрите!
Кемпъ повелъ Эдая въ кабинетъ и подалъ письмо Невидимаго. Эдай прочелъ его и тихонько свистнулъ.
— А вы что же?
— Предложилъ ловушку, какъ идіотъ, — сказалъ Кемпъ, — и предложеніе послалъ съ горничной. Прямо ему.