Невинная для Лютого. Искупление
Шрифт:
Я затормозил у дома тёти Маши слишком резко, сжал руль до боли в суставах. Долго сидел, не двигаясь, и смотрел вперед. Есть у меня одна мысль, как вывести урода на чистую воду, но жене это не понравится. Значит, она не должна об этом знать.
— Лина, пойдем, — потянулся к ней, завел светлые локоны за ухо, чувствуя, как по кончикам пальцев катится ее трепет и страх, как скручивается узел похоти в чреслах от такой близости.
Отступить? Снова отстраниться, когда хочется быть ближе?
Хватит бояться прикосновений — она моя жена. Принуждать к сексу я не буду, но и шарахаться от меня столько времени — нож в сердце. Разве Лина не понимает?
Сцепив зубы, я отмахнулся от обид и своих личных претензий. Просто не имею на это права. Придется терпеть всю жизнь? Буду. Я виноват, и готов платить любую цену за то, чтобы жена и любимая простила.
Выдохнул, стараясь не выдать своих переживаний, пригладил ее волосы.
— Маленькая, доча кушать хочет. Пойдем в дом?
— У меня есть эти деньги, — глухо сказала Ангелина и посмотрела прямо в глаза. — Переведу Чеху и узнаем, где девушка. Раз ты так переживаешь, Настя для тебя не пустой звук.
— Не пустой, но я сам переведу. Ты чем слушала, Ангел?
— Дослушай, пожалуйста, — попросила она, уголки губ её дернулись вверх: — Муж. Если Чех вышел на меня, значит, не подозревает. А ещё ему нужны деньги. Переведу я, а ты в это время свяжешься с той женщиной из отдела внутреннего расследования. Думаю, счета Чеха они прикрыли, раз ему деньги срочно потребовались… И по этой сумме можно будет отследить местоположение нашего врага и доказать, что он жив.
Жена положила ладонь мне на руку и снова улыбнулась.
— Мы сделаем это вместе, потому что семья. Я же вижу, Лёш — ты что-то задумал. Да, я слабая беременная женщина, но я — твоя слабая беременная, но умная женщина.
И я не выдержал. Налетел на ее манящие губы и жадно, до черноты перед глазами и острой боли в паху, целовал, ласкал язык и путал свои пальцы в изумительно-гладких волосах. Придерживая затылок и не выпуская Лину из своих объятий, до потери контроля врывался в ее рот. В машине было тесно, а в моей груди еще теснее. Я задыхался.
Очнулся, когда жажда прокатилась по всему телу цунами и свернула вожделением низ живота. Оторвался от жены и приподнял руки, будто сдаюсь.
— Лина, маленькая, прости. Я… — зажмурился и закусил пылающие губы. — Хотел сказать, что ты… — приоткрыл осторожно один глаз, — невероятная.
Она сидела, не дыша, смотрела на меня расширившимися блестящими глазами и беззвучно шевелила припухшими от поцелуя губами. На миг улыбнулась и, опустив взгляд, завела упавшую на щёку прядь волос за ухо. Но голос прозвучал прохладно, будто улыбка мне померещилась:
— Пойдём в дом, тётя Маша уже из окна смотрит.
Выскочив на улицу, я тихо чертыхнулся в воздух, обежал машину и помог жене выйти.
Через полчаса мы уже разогрелись, ушло чувство морозной скованности, Лина разрумянилась, и я осмелился сделать еще один маленький шаг. Сел рядом, поставил тарелку с запеканкой поближе и заулыбался.
— Ты обещала, — наколол кусочек творожного десерта и выжидающе посмотрел на Ангелину.
Тетя Маша тихо закашляла, набирая воду в чайник, но я не дрогнул. Если мне придется сделать то, что задумал, у нас осталось немного времени для общения с женой. Пусть она хотя бы запомнит меня заботливым.
Лина покосилась на меня и, погладив животик, проговорила:
— За папу.
Открыв рот, аккуратно взяла губами кусочек запеканки.
— За маму, — я отколол еще один, а тетя быстро и тихо смоталась с кухни.
Жена, тихо засмеявшись, шепнула:
— Напугали.
И слизнула с кусочка капельку стекающей сметаны.
Я растянул губы в улыбке, наверное, она покажется ей придурковатой, потому что за последние два с хвостиком года я впервые почувствовал себя счастливым, хотя и тревожился.
— За братика? — отколол еще кусочек.
Лина выпрямила спину и отстранилась:
— Надо позвонить Ире, как там Саша. Не испугался ли. Меня давно уже нет дома.
— Лина, — я придавил тоном. — Ешь спокойно. Мы передохнем полчаса и вернемся.
Я надеялся, что Лина увлечется, хоть немного успокоится, но она неисправимая. Любит все контролировать, властная женщина. Наверное, это меня и привлекало в ней всегда.
Лина хотела возразить… а может, согласиться — этого я узнать не успел.
— Ой!
Жена прижала ладонь ко рту, подскочила и исчезла за дверью уборной. Вышла довольно быстро. На щеках жены сверкали капельки воды, будто она решила не вытирать лицо полотенцем.
— Пихнула так сильно, прямо по желудку, — пожаловалась громко и рассмеялась: — Хулиганка.
— Это нормально, что она так активна? — забеспокоился я, поднявшись навстречу. — Часто дерется. Иди сюда, — взял девушку за руку и повел к дивану в гостиной. Я был словно в тумане: очарован ее непринужденностью, но и безумно напуган за ее жизнь.
Чех. Чех. Чех. В голове пульсировало, будто сигнальная лампочка. Не мне звонил, сука, а Лине. Что-то тут не так. И Настя. Почему именно ее он забрал? Почему?! Как она там? Что бы ни сделал Сергей, девчонка не должна страдать. Она же даже закричать толком не сможет!
— Сядь, — попросил я, и когда Лина послушалась, устроился рядом. Развернул ее от себя, заставив смотреть в стену. Стал разминать зажатые плечи и спокойно говорить: — Будь осторожней. Никаких больше ответов на странные звонки. Это мужские игры, я запрещаю тебе вмешиваться, — провел пальцами по маленькой спине, свел ладони в центре, где сильно выпирали позвонки, снова огладил плечи и спустился по рукам. — Обещай. Ангел.