Никогда-никогда 3
Шрифт:
— Не знаю, — отвечает он. — Находить друг друга снова и снова. Это не так уж плохо, верно?
Я оборачиваюсь посмотреть, не шутит ли он.
Это не так и плохо. А вот наша ситуация — просто ужасна.
— Кто захочет провести свою жизнь в неведении о собственной личности?
— Я могу провести каждый день, узнавая тебя заново, Чарли, и вряд ли мне это когда-нибудь надоест.
По моему телу проходит волна жара, и я быстро отвожу взгляд. Девиз дня: не смотри на него, не смотри на него, не смотри
— Ты дурак, — говорю я. Хоть это и неправда. Он романтик, и его слова несут в себе большую силу. А вот Чарли — не такая. Но я также могу сказать, что она хотела бы такой быть. Чарли отчаянно хочет, чтобы Силас доказал, что всё это не ложь. Каждый раз, когда она смотрит на него, то чувствует невыносимую тягу к этому парню. И каждый раз, когда это происходит, я хочу прервать эту связь.
Я вздыхаю и разрываю пакетик с сахаром, высыпая порошок на стол. До чего же утомительно быть подростком! Силас молча наблюдает, как я рисую узоры на сахаре, но затем берёт меня за руку.
— Мы справимся, — заверяет он. — Мы на верном пути.
Я вытираю руки о джинсы.
— Хорошо.
Но я знаю, что это ложь. Мы в таких же потерях, как и при пробуждении в отеле.
Я ещё и врунья. «Самовлюбленная, оправдывающаяся врунья».
Джанетт и Лэндон находят нас как раз когда приносят пиццу. Они со смехом садятся за стол, их щеки порозовели. За весь тот день, что я знаю Джанетт, я никогда не видела её смеющейся. Теперь я ещё больше ненавижу отца Чарли. За то, что так испортил жизнь маленькой девочке. Двум девочкам, если считать себя. Ну… трём, учитывая Кору.
Я наблюдаю, как Джанетт ест пиццу. Так быть не должно. Если я смогу разобраться с этой… штукой… то позабочусь о ней. Буду лучшей сестрой. Ради нас обеих.
— Чарли, — обращается она, откладывая пиццу. — Поиграешь со мной?
— Конечно, — улыбаюсь я.
Ее лицо светится от радости, и моё сердце тает. Когда я оглядываюсь на Силаса, он смотрит на меня мечтательными глазами. Уголок его губ приподымается в улыбке.
8 — Силас
На улице уже стемнело, когда мы подъезжаем к дому Чарли и Джанетт. Наступает неловкий момент: судя по всему, я должен проводить Чарли до двери. Но на обратном пути Лэндон и Джанетт всё время флиртовали, а вчетвером мы выйти не можем.
Джанетт и Лэндон открывают двери, и мы с Чарли остаемся ждать в машине.
— Они обмениваются номерами, — говорит она, поглядывая на младшеньких. — Как мило.
Мы молча наблюдаем, как они щебечут, пока Джанетт не исчезает в доме.
— Наш черед, — говорит Чарли, открывая дверь. Я медленно иду с ней по дорожке, надеясь, что ее мама меня не заметит. У меня нет сил разбираться с этой женщиной. Невольно начинаю сочувствовать Чарли.
Она нервно крутит руки. Я знаю, что она медлит, потому что не хочет оставаться одной. Во всех её воспоминаниях
— Который час? — спрашивает она.
Я достаю из кармана телефон.
— Начало одиннадцатого.
Девушка кивает и оглядывается на дом.
— Надеюсь, мама спит… Силас…
Я перебиваю:
— Чарли, я не думаю, что нам стоит разделяться.
Она снова встречается со мной взглядом. Вид у нее такой, словно она испытывает облегчение. В конце концов, я единственный человек, которого она знает. Последнее, что нам сейчас нужно, это, наверное, отвлекаться на незнакомцев.
— Хорошо. Я как раз это и собиралась сказать.
Я киваю головой на дверь позади.
— Нам стоит хотя бы сделать вид, что ты вернулась домой. Иди внутрь. Притворись, что идешь спать. Я отвезу Лэндона домой и вернусь за тобой через час.
Она соглашается.
— Встретимся в конце дороги. А где переночуем?
Я задумываюсь. Полагаю, будет лучше, если мы останемся у меня, чтобы поискать что-нибудь полезное в комнате, что мы упустили раньше.
— Я незаметно проведу тебя наверх в свою комнату. Нам нужно многое успеть за эту ночь.
Чарли опускает взгляд.
— Наверх? — спрашивает она с любопытством. Затем медленно вдыхает, и я слышу, как втягивается воздух сквозь ее сцепленные зубы. — Силас? — прищурено на меня смотрит с обвиняющим выражением лица. Понятия не имею, что я сделал, чтобы его спровоцировать. — Ты же не стал бы мне врать, да?
Я склоняю голову, усомнившись, не послышалось ли мне.
— В смысле?
— Я замечала некоторые мелочи…
Моё сердце ухает вниз. «Что же я такого сказал?»
— Чарли,… не уверен, что понимаю тебя.
Она делает шаг назад. Прикрывает рот на секунду, а затем указывает на меня:
— Откуда ты знаешь, что твоя спальня наверху, если ты ещё не был дома?
Чёрт!
Покачав головой, она добавляет:
— И в тюрьме ты кое-что сказал… О том, что в последние дни молился чаще, но мы же помним только сегодняшний день. А утром,… когда я сказала, что меня зовут Дилайла? Я видела, что ты пытался не улыбнуться. Потому что знал, что я вру, — ее голос одновременно выражает подозрение и испуг. Я обнадеживающе поднимаю руку, но девушка начинает пятиться к дому.
Это проблема. Не знаю, что ей и ответить. Мне не нравится, что она бы предпочла убежать в дом, который еще пять минут назад вызывал в ней ужас, чем остаться со мной. «И зачем только я наврал ей этим утром?»
— Чарли, пожалуйста, не бойся…
Но я вижу, что уже слишком поздно.
Она кидается к входной двери, но я догоняю и обхватываю девушку, прижимая ее к груди. Она начинает истошно кричать, и я зажимаю ей рот ладонью.
— Успокойся, — шепчу ей на ухо. — Я не причиню тебе вреда.