НИКОЛАЙ НЕГОДНИК
Шрифт:
Старейшина замялся, не зная с чего начать.
– Я вот слышал, будто бритцы хвалились, что их покровитель Георгий в Гринвиче дракона копьем заколол…
Змей захохотал и высоко поднял ведро с виской:
– Твое здоровье! Повеселил, спасибо. Так и думал, что все переврут. Во-первых, не Гринвич, а Горыныч. Не заколол, а купил. Не Георгий, а араратский купец Гоги Саркисян. Не дракона, а чучело крокодила. Хорошее, между прочим, чучело. Его какой-то козел из моей пещеры украл, - хоббиты, наверное. Башку потом во многих городах показывали.
Скотиец
Разволновавшийся старейшина громко выразил возмущение, разбудив при этом Базеку. Тот с большим трудом приоткрыл один глаз:
– Пожар? Или виска кончилась?
Горец объяснил. И жестами показал размеры негодования.
– Ага, понятно, - кот посмотрел на Годзилку другим глазом. Второй автоматически закрылся.
– Горыныч, зачем тебе был нужен дохлый крокодил?
– Ачоа? Зубы на продажу выдергивал, коммерция, чо. Не своими же торговать, - Змей улыбнулся ослепительно-белозубо.
– Их всего триста восемьдесят.
– Сэр Рой, вы уже всю округу оповестили о нашем прибытии?
– лениво поинтересовался окончательно проснувшийся Базека.
– Никому не говорил, - заверил старейшина, с трудом поднимая голову со стола.
– А нужно было?
– Вообще-то мы к всенародной известности не стремимся… Хотя с удовольствием принимаем заслуженную славу. Но вон те ребята точно не к нам едут?
– Едут?
– удивился горец.
– Наши пешком ходят.
– Да? Значит, тяжелая конница будет сюрпризом?
– Где?
– Да вот, - кот махнул лапой в сторону лесной опушки.
– Сотни полторы будет.
Сэр Рой вгляделся внимательней и подпрыгнул на месте, выронив из рук кувшин с крепким пивом:
– Бриттцы идут! Тревога!
Над деревней испуганной птицей заметался хриплый рев сигнальных рогов. Между крытыми почерневшей соломой домами забегали скотийцы, на ходу поправляющие плохонькие кожаные доспехи. Многие воины в спешке вместо оружия похватали то, что подвернулось под руку. Подворачивались преимущественно кружки с виской. Появившиеся следом жены пытались вручить забывчивым мужьям мечи, по большей части безуспешно.
– Надо переговорщиков послать, - местный друид, которого разбудили в последнюю очередь, со злостью плюнул в сторону приближающихся неспешным шагом рыцарей.
– А то я их в свиней превращу.
– Сможешь?
– с надежной спросил старейшина.
– Нет. Конечно. Если только наши гости помогут.
Взгляды скотийцев обратились к Базеке и Годзилке.
– Не вопрос, - обнадежил кот.
– Без всякого колдовства уделаем. Я ведь без хорошей драки даже спать не могу. Все время ворочаюсь с бока на бок, а потом встаю и чищу морду первому встречному. Пока двоим-троим не начищу, не засыпаю.
– Сразу на троих выходишь?
– ахнул кто-то.
– Ачоа? Нам с Годзилкой врагов пересчитывать без надобности. Если только былинникам для истории.
А рыцарская конница тяжелым шагом продвигалась все ближе и ближе. Малиновые отблески заходящего солнца играли на начищенных доспехах, а длинные копья опущены для таранного удара. Вот еще немного, и бронированный кулак сорвется в галоп, сметая все на своем пути.
– Горыныч, - попросил кот, ты мне кого-нибудь оставь на закуску. А я пока подожду в сторонке.
– Боишься?
– Вот еще! Просто не хочу у тебя заслуженные почести отнимать. Скромный я очень.
– На башку залезай, скромник хренов. Наводчиком будешь и корректировщиком.
Базека проглотил обидный ответ и вскарабкался по шее на голову друга. И тут же удивленно присвистнул - в тыл к наступающим бриттцам заходили странные, сколоченные из нестроганных досок ящики, крышу которых венчала круглая башенка с торчащими вперед сучковатыми бревнами. Они (ящики, а не бревна) выглядели несколько непривычно и чужеродно в идиллической картине теплого осеннего вечера.
– Годзил, а это чо такое?
– Это?
– зрачки Змея из вертикальных стали круглыми.
– А это, друг мой Базека, явный анахронизм.
– По-нашему скажи, да!?
– Помнишь, я тебе вчера про танки рассказывал?
– Ага, и полковника Лешакова дураком обзывал.
– Так вот - забудь. А вот это и есть его танки. Теперь осталось дождаться кавалерии из-за холмов, - Годзилка довольно рассмеялся своей шутке и затянул песню: - На поли-и-и танки грахатали-и-и… салдаты шли в паследний бой…. А маладова-а-а камандира… несли с прабитай гавалой…
Тридцать две боевых машины ударили одновременно. Каким образом были выпущены снаряды, увлеченный песней Горыныч так и не заметил, но длинные бревна выбили вражеский строй качественно, сминая разом по несколько всадников вместе с лошадьми. Самые легкие рыцари долетали до неровного строя стремительно трезвевших скотийцев. После залпа на зачистку пошла пехота, добивая раненых и покалеченных тяжелыми дубинами. А потом из леса показался самый большой танк с развевающимся на башне боевым красным знаменем. И отчетливо видны на бархате вышитые золотом серп и молот.
– Наши! Наши!
Да, это действительно были они. Отдельный Экспедиционный танковый корпус под командованием дважды полковника Хведора Лешакова устраивался на ночлег. И с удовольствием присоединился к затихшей, было, пирушке. Но на четыре сотни леших не хватило бы никаких запасов, и командир, вдоволь налюбовавшийся переданными Годзилкой новенькими погонами, отдал приказ, встреченный криками "ура". Из леса тут же выкатили замаскированные ветками телеги с бочонками и бутылками.