Ночь упавшей звезды

Ракитина Ника Дмитриевна

– - Вот же, -- не преминул указать на серенького арбалетчик.
– - Не оборотень никакой.

Старший забухтел, оставаясь при своем мнении, но вслух ничего не высказал. Мы проехали еще с полверсты в сторону Сатвера и на развилке свернули налево. Даже отсюда отчетливо слышался стук копыт и шум, который невольно производит большой отряд: звон уздечек, треск амуниции, шорох накидок или плащей; свист хлыста, короткая брань. И еще -- детский плач и короткий, захлебнувшийся крик.

Даже сейчас мы еще могли повернуть, сшибить пятерку разведчиков, уйти в лес. Но я смотрела на заострившиеся скулы и сощуренные глаза элвилин, и знала, что они не свернут. Тихонько пискнул Сябик, поерзав в седле.

Колонна вытянулась

вдоль просеки железной змеей -- умбоны щитов, заклепки на толстой коже доспехов, железные воротники; кольчужное плетение; поножи и наручи; набедренники, торчащие из-под черных накидок с алым серпом на плече и лиловых ряс с вышитыми белыми весами... топ-хелмы с жесткими ребрами, крестообразными прорезями у глаз и дырами для дыхания... разной длины и с разной формы наконечниками копья; двуручники с волнистыми лезвиями, длинные прямые мечи; короткие корды; серпы -- такие же, как рисунок на коттах, только отсвечивающие голубовато-серой сталью; вытянутые клевцы для пробивания доспехов; булавы и чеканы... Словно гремящее чешуей божье воинство не элвилинскую деревеньку ходило брать, а изготовилось к настоящей войне. Пленных в хвосте колонны нам не было видно, лишь время от времени доносился оттуда вскрик, вой или брань. Зато прямо навстречу двигались два рыцаря в черных накидках с серпом, прикрывающих тяжелые доспехи; с копьями по два ярда длиной, прямыми мечами у бедер и рукоятями засапожных ножей, торчащих из голенищ окованных железом сапог. У того рыцаря, что потолще и порыжее, сапоги были изгвазданы навозом и травой. Второй -- белокурый, загорелый, с зелеными щелками глаз и узким носом -- все время гордо откидывал назад голову. Шлем его на ремешке болтался у седла. Позади рыцарей ехали обвешанные амуницией оруженосцы в плотного плетения кольчугах; зыркали во все стороны, вертя головами -- иначе ничего и не разглядишь в шлеме; придерживали в крючках у седел ритуальные длинные копья. Я лишь хмыкнула про себя -- ну надо же. Проку в лесу от таких. Поглядела поверх голов -- отметила еще троих без шлемов и в черных накидках с гербом: тоже рыцарей. И, похоже, полное копье при каждом из них -- если судить по размеру колонны. Стало быть, полусотня на нас четверых.

– - Рыцарь Дамиан, -- белокурый в очередной раз дернул головой. Рукой в латной перчатке указал на рыжеватого: -- Рыцарь Олекса.

Коренастый ухмыльнулся.

Сианн представил нас -- себя и отца вымышленными именами, приписав еще и баронство; меня и Сябика -- настоящими.

– - Вам повезло, что встретились с нами, а не с элвилин, -- проговорил Дамиан, чеканя слова.
– - Мы обеспечим вам безопасный проезд до Сатвера. Наши дела здесь закончены, на время.

Рыцарь Олекса хохотнул. Хлопнул по холке всхрапнувшего декстриера.

– - Рысь чует, что ли? Али короедскую вонь сзади нанесло?

Дамиан поглядел на него сверху вниз, как на собачье дерьмо.

– - Надо было и этих сжечь с их халупами и мужиками, -- не унимался Олекса.
– - Разве от воющих девок да дитев будет настоящая казнь?

– - И прочих добить, -- вмешался монах в лиловом балахоне.
– - Ибо жили мирно с бесовским семенем, язычниками и неверными, и их не прогнали, и в Орден не донесли.

Он провел пальцами вдоль лба.

– - Людей не вижу смысла трогать, отец Дит, -- ледяным тоном отозвался рыцарь Дамиан.
– - Ибо даже священники дают попущение, в ордалианскую веру элвилин обращая, что есть ересь и гнусь. В последнем ордонансе первосвященного...

– - Что стало с деревней?
– - в глазах мевретт Мадре сверкнула ярость.

Я удивилась, что рыцари до сих пор не разглядели его кошачьи зрачки. Хотя... сейчас ведь не полдень... и, может, элвилин могут как-то ими управлять? Или просто обычно уши заметнее?

Брат Олекса звякнул наплечниками:

– - Что сталось... короедские халупы пожгли, самих -- кого в колодце потопили, кого повесили. Баб с детишками с собой ведем для показательной казни в Сатвере...

– - Нет.

– - Что "нет"?

– - Вы ответите за моих людей.

Мадре не орал и не сплетал заклинание, как сплетают узор. Просто воздух просеки вдруг заледенел. С граба над нами упал скрученный сухой листок. Декстриер Олексы застриг воздух передними ногами, а кряжистый рыцарь тяжело брякнулся оземь и больше не встал. Я же, в два движения вбив басселард в подбородок рыцаря Дамиана и выдернув из ножен его меч, коленями послала белого вдоль колонны. Сианн на Гвиллеме рванулся следом, выхватывая палаш. Одрин с Лери скакали за нами.

Все заняло секунды.

Мы миновали всадников -- оруженосцев в кольчужных рубахах, кнехтов в чешуе, вооруженных копьями и буздыганами; сбившихся в единую плотную массу; миновали рыцарей, надрывающих горло, крича команды, которые никто не мог выполнить; священников в лиловых рясах, скрывающих доспехи, и так же безнадежно взывающих к Судии. Стоптали мохнатых здоровенных, псов, скулящих точно щенки; проскочили вдоль телег с награбленным скарбом: тканями, бочонками с осенним медом, связанными курами, овцами и поросятами; кадками с зерном и звериными тушами; привязанными к телегам коровами; вопящими возчиками и тяжеловозами, неожиданно для себя встающими на дыбы; с хрустом, воем, ором и лязгом... И достигли сбитых в стадо, связанных пленных. Смели конями редкую цепочку арбалетчиков, частью положили, частью разогнали стражников, что сбивали пленных в кучу копьями и прижимали павезами. Одрин заклинанием сжег веревки. Пленники с криком рванули в разные стороны, мазнув по зрению ветром; заскользили среди веток крушины и бузины, рябинника, окаймлявших просеку, ныряя в чащу. Мы бы тоже ушли на скаку -- кони, взяв разгон, словно стелились по дороге над камнями, выбоинами и корнями. А змея ордальонского войска была чересчур тяжела, чтобы развернуться и что-то противопоставить нашему бегу. Даже пара арбалетных болтов, вжикнув, лишь срезала ветки у нас над головами.

Если бы не конный арьергард. Еще одно копье -- полный десяток: рыцарь, оруженосец, кнехты с серпами и арбалетчики. Наши кони, не приученные для боя, осеклись, испуганно попятились. А сзади уже набегала охрана пленных, оставшаяся без работы и потому обозленная. Набегала, легко неся ростовые павезы и выхватывая мечи.

Самых ретивых мой жених встретил короткой злой молнией. Не только ведьм он умел затыкать и молоко воровать на замковой кухне.

Быть может, мы бы и прорвались.

Но булава скользнула вдоль белокурого затылка Одрина, окрашивая его кровью. Я мимолетно посетовала, что он без шлема, хотя... прицельный удар смял бы череп вместе со шлемом и подшлемником.

Сианн, отбросив палаш, подхватил отца.

Рыцарь, что командовал замыкающими, наконец, перестал вертеть головой, выглядывая на деревьях элвилинскую засаду, и выкрикнул приказ. Нас явно сочли лучшей добычей для ритуального сожжения в Сатвере и стали окружать и теснить, не кидаясь за беглецами.

Гвиллем Алиелора взвился на дыбы, молотя передними копытами, в щепки разбив пару щитов, но кто-то сунул копьем ему в брюхо, и младшего мевретта за ногу поволокли с седла.

С визгом: "Алер!" -- Сябик слетел с пегушки, отбивая себе колено. Жалко взвыл, но вой тут же перешел в раздраженное шипение. Кто мог шарахнуться -- шарахнулись. Потому что из глаз серенького мальчишки вдруг ударили снопы серебра, и мир потек вокруг него, изменяясь. Опалил горячим ветром, и вот вместо мальчишки взрывает когтями дорогу, шипит так, что закладывает уши, вертится вокруг себя, дергая раздвоенным хвостом, чудовищная птица Симург.

Он не болтал в этот раз. Дернув шеей, клювом отправил в дальний полет кнехта с павезой, прибавив рогами затылка. Бичом-хвостом переломал ноги коню и сбросил ордальона-всадника. Хрустнули кости, и вершник, и конь закричали, но птице было плевать на милосердие. Симуран вспарывал дерн и яростно шипел. Болты скользили по железным перьям, метался раздвоенный хвост, щелкали зубы, а крылья, расходясь, сшибали тех, кто совался слишком близко. Жаль вот, что не плевался огнем.

На конях удержались немногие. Да и тех уносило наметом прочь.