Ночь в конце месяца
Шрифт:
В замшевых босоножках на высоком каблуке, тончайшем джемпере, облегавшем фигуру
и открывавшем почти до плеч белые, красивые руки, с воздушно-легкой прической —
казалось, что каждый волосок ее промыт и уложен отдельно — журналистка выглядела
созданием нежным и утонченным.
А перед нею, расставив ноги в заляпанных известкой шароварах, стояла Лушка и
сворачивала цигарку.
«А ведь они, вероятно, ровесницы…» — приглядевшись, подумал Кирилл.
—Рабочих описывать станете или просто так, показатели?— дружелюбно спросила
Лушка.
—Рабочих, обязательно рабочих, и причем лучших!— смущаясь, заспешила журналистка
и вынула из сумочки кожаный блокнот.
Кирилл понимал ее состояние. Очевидно, она привыкла изящно одеваться, и эта прическа
радовала ее и везде встречала одобрение. А тут, может быть впервые, случилось так, что эта
дорогая, со вкусом подобранная одежда мешает ей и вызывает неодобрительные взгляды…
—Мне заказан положительный материал о передовиках. Понимаете, трудный участок, а
они — впереди, преодолевают трудности, борются, понимаете?
—Я полагаю, тогда…— начал Кирилл.
—Пошли тогда на бетонный!— уверенно сказала Лушка.— Там такая борьба,
залюбуешься!
Она повернулась и вперевалку, махая руками, зашагала вперед. Журналистка
заторопилась за нею, старательно целясь босоножками в глубокие Лушкины следы на
грязной земле.
Серая башня бетонного завода виднелась невдалеке. Сквозь щели в неплотной обшивке
сочился зеленоватый дымок пыли, — казалось, что башня горит изнутри медленным,
тлеющим огнем.
Лушка свернула в проезд для машин, пихнула скрипучую дверку. Кирилл заметил, что
журналистка невольно поежилась: внутри, вспыхивая в сумраке бледными искорками,
падали сверху капли.
—Смелей!— ободряюще надвинулся Кирилл. Экскурсия теперь уже забавляла его.
Положение, в котором находилась журналистка, было знакомо Кириллу. В первые дни он
вот так же боялся ходить по стройке, шарахался от машин и кранов, снизу вверх глядел на
каждого встречного… «А теперь я выгляжу человеком, который удачно перебрался через
лужу и с удовольствием наблюдает, как в этой луже барахтаются другие…» — втихомолку
смеясь, подумал Кирилл.
Наверх башни вела тесная, запорошенная цементом лестница. Журналистка поднималась
по ней, подхватив пальцами юбку. Замшевые босоножки взбивали фонтанчики пыли.
На такую сцену стоило полюбоваться!.. Наверху, возле черных дозаторных ящиков,
журналистку обступили три женщины, в таких же, как у Лушки, шароварах, в темных
платках, надвинутых по самые глаза. Лица у них были серыми от цемента, а ресницы
казались пушистыми и необыкновенно длинными.
—Вот вам герои!— сказала Лушка.— Пишите, пишите, а то им некогда.
Журналистка смущенно и как-то растерянно оглядывалась.
—Я пока… не представляю…
—Ну, это мы представим. Ксения, какой марки бетон гоните?
—Двести,— ответила одна из женщин.
—Подите сюда!— сказала Лушка журналистке.— Вот ящик, звать дозатором. Вот ручка.
Жмите!
Журналистка оторвала руки от юбки, послушно схватилась за рукоять, согнутую из
водопроводной трубы.
—Ну? Шибче поднавались!
И тут произошло такое, чего никто не ждал.
Прежде чем опорожнять дозатор, надо было отодвинуть защелку — железный крючок
сбоку ящика. Лушка, очевидно, забыла о нем.
Привычным движением журналистка откинула крючок, ее руки налегли на рукоять —
ухнул вниз цемент, оставив над собою зеленое облако…
Кирилл попросту онемел. Растерялись и женщины, стоявшие возле журналистки.
А она спокойно закрыла дозатор, снова наполнила его, пустила из бачка воду. Потом
крикнула в квадратную деревянную трубку, по которой переговаривались с нижним этажом:
«Готово!» Внизу что-то ответили, загрохотала бетономешалка.
—Ну, как, все правильно?— Журналистка обернулась, вытирая локтем лицо.— Значит, не
забыла еще… А вы почему без респираторов работаете?
Кирилл шагнул вперед, но Лушка опередила его. Она подскочила к журналистке,
захохотала, обняла ее, стала хлопать рукой по спине:
—Ну, девка!.. Ну, брат… А я-то, дура, пугать выдумала. С виду-то не скажешь! Зато я
теперь тебе всю стройку покажу, по-настоящему… Пошли!
—Подождите!— смеясь, отмахивалась журналистка.— А про этих-то героинь я должна
написать?
Экскурсия оказалась интересной даже для самого Кирилла. Куда только не водила Лушка
журналистку!
Они побывали на полигоне сборного железобетона, слазали в автоклав, где, как в бане,
держалась немыслимая жара и клубился рыхлый, обжигающий пар.
Затем Лушка раздобыла две пары резиновых бахил и повела журналистку на укладку
бетона. Кирилл храбро лез вслед за ними сквозь переплетения железной арматуры,
карабкался по доскам опалубки и почти ничего не понимал из их разговора. Это была беседа
специалистов. Впрочем, Кирилл почти не прислушивался,— он только наблюдал за Лушкой.
Какое-то необыкновенное удовольствие, почти гордость были на ее лице. Казалось,
Лушке доставляет наслаждение показывать знающему человеку, что она может и что умеет.
А умела она много. Десятки работ были ей известны до тонкостей; с одинаковой