Ночь золотой саламандры
Шрифт:
Наконец глаз уловил первые хвойные деревья. Сальма заставила себя смотреть под ноги. Везде творится даже рыбы не знают что, не хватало еще самой угодить в какую-нибудь ловушку. Приблизилась к фонтану, скрученным в любовном клубке двум медным змеям, выплевывающим воду в посмевшего потревожить их покой, и вгляделась в содержимое чаши. Никого…
– Ладир! – крикнула Сальма и кинулась осматривать все окрестные трещины. Вдруг ее мальчик попал в одну из них и не может выбраться?
– Может, позвать слуг помочь? – спросил Олафар, когда они исследовали пятачок тщательнее, чем голодный ученый муж – свой костюм в поисках случайно сохранившихся монет. – Чем больше народу, тем больше шансов, что кто-то увидит его или докричится.
Сальма покачала головой. Шмыгнула носом и сцепила руки в замок, пытаясь сладить с закипающей кровью и сдержать набегающие на глаза слезы.
– В сад имеют свободный доступ два человека, остальным магия позволяет лишь заходить на определенные участки. И я не знаю, смогу ли изменить что-то без главного камня, – чародейка посмотрела на Олафара и вспомнила его слова о заклинании. Будто сумасшедшая, схватила мужчину за рукав: – Ты сказал, что можешь найти Ладира магией!
– Попробовать, – поправил Олафар и неловко, по-мальчишески улыбнулся. – Получается не всегда.
– Пробуй! – скомандовала Сальма и сжала кулаки. Только бы получилось!
Олафар уселся на бортик фонтана, собрал руки в замок и прикрыл глаза. Чародейка затаила дыхание. Если она правильно понимала его магию, сейчас кавалер должен был представить себе сущность Ладира и спросить у нее, где хозяин. Застыла изваянием, боясь пошевелиться и помешать. Дождь противно бил по макушке, а Сальма с тревогой всматривалась в шепчущего заклинания Олафара и не двигалась.
В воздухе растекся знакомый пряный аромат. Человеческая магия всегда пахла именно так. Люди не чувствовали ее, но саламандры улавливали малейшие отголоски, и сейчас Сальма могла жизнь свою поставить: Олафар ее не обманывает. Он действительно воюет с заклинанием. Ищет ее мальчика.
С носа мага стекала вода. Вероятно, он тоже боялся потерять заклинание и предпочитал не шевелиться. Открыл глаза и сжал пальцы до белых костяшек. Сальма тяжело сглотнула. Показалось, руки Олафара светятся в полутьме. Тряхнула головой, отгоняя наваждение: пусть хоть горят огнем, главное, чтобы был толк. Заклинание стало громче, звуки налились жизнью и злостью, а сам маг будто вырос. Казалось, даже капли избегают встречи с ним, падают на бортик рядом, а не на мужчину.
Сальма мысленно вытянулась тонкой струной, одними губами повторяя заклинание. Как жаль, что не может поделиться с Олафаром силой или увидеть, что происходит в его мыслях! Сделала бы все возможное и невозможное, лишь бы помочь.
Над головой громыхнуло, сверкнула молния и маг затих. Сердце Сальмы замерло. Она поймала взгляд Олафара и уставилась на него вопросительно.
– Там рядом растут кустарники с большими противно-рыжими цветами, – без лишних предисловий сообщил кавалер, – и старая скамейка, поскрипывает, если на нее усесться.
Сальма нахмурилась, стараясь понять, о какой части сада он говорит. Рыжих цветов вокруг хватало, но хлипких скамеек в ее владениях не было. Порядок поддерживали, даже когда почти не оставалось ресурсов. Разве что сын нарушил запрет и вышел за пределы семейного сада… Вздохнула, пытаясь успокоить разогнавшееся сердце, и поманила Олафара за собой.
– Пойдем проверим одно местечко!
Он неуверенно поднялся на ноги. Сальма прекрасно понимала: сейчас магу необходимо немного отдохнуть, – но терять время просто не могла.
– Готов даже к самому долгому походу, – развеял ее сомнения Олафар, и чародейка ускорила шаг. Если потребуется, она потащит спутника на себе.
Они довольно резво для творившегося под ногами безобразия пересекли недоступную посторонним часть сада и свернули прочь от замка в сторону побережья. Сальма помнила только одно место с хлипкой скамейкой: уединенный пляж с заглядывающими туда прозрачными рыбами. Мать очень любила это место, и отец приказал засадить его кустами и обустроить для отдыха сразу после свадьбы. В детстве Сальма часто приходила туда, а потом мамы не стало и обезумевшему от горя отцу было слишком тяжело бывать у этой части берега. Место постепенно обветшало, а кусты морсени, того самого растения с противно-оранжевыми цветами, поглотили все остальные. Сальма показала пляж сыну как раз перед тем, как на остров пришли чужаки. Сейчас ей хотелось думать, что непогода застала его именно там.
Дождь немного поутих, но небо и не думало светлеть. Ближе к морю усилился ветер, и Сальма заметила, что у нее стучат зубы. Мокрая одежда мешала согреться, а капли становились все холодней. С волос текла вода, прилипшая к ногам юбка мешала идти, а ветер искусным ювелиром шлифовал кожу, еще не раня, но уже лишая защиты.
– Почти пришли, – кинула через плечо магу, когда увидела знакомую скалу. Темно-серая от дождя каменная великанша прятала пляж от посторонних глаз.
Чародейка мысленно обругала мелкую, чуть крупнее песка, гальку под подошвами промокших туфель, подобрала юбки и в очередной раз попыталась ускорить шаг. Получилось не очень, ноги вязли в смеси воды и мелких камешков, но Сальма только фыркнула. Хозяйка она здесь или нет? Еще не хватало дать руководить собой непонятной жиже.
– Ладир! – позвала она, когда стали заметны не только давно не стриженные кусты, но и набегающие на берег серые волны.
– Надо обойти слева, – заметил спутник. – Кажется, вижу нужное место.
Сальма кивнула и поспешила вслед за Олафаром. Кровь в висках заглушила шум дождя.
Ближе к берегу под ногами стало меньше провалов, но все равно время от времени попадались довольно широкие. Сальма перешагивала их без особого труда. Разгоняли кровь и не обещали ничего хорошего края трещин. Чародейка прекрасно понимала: галька, осыпаясь, могла похоронить под собой любого, кто случайно провалился вниз.
– Ладир! – крикнула снова, когда увидела скамейку. Не новую, но вполне себе крепкую.
– Я здесь, мама, – то ли услышала, то ли уловила мысленный ответ.
Не помня себя, подбежала к ближайшей к скамейке трещине и, отступив от края, опустилась на колени, чтобы лучше разглядеть, что там, внизу. Подоспевший Олафар любезно зажег магический огонек.
Глубоко, не дотянуться рукой, даже если очень постараться, из жижи песка, воды и гальки торчала голова кроваво-красной с черными пятнами саламандры.
– Я не могу пошевелиться, – уловила Сальма и вздохнула, пытаясь сохранить хладнокровие.
– И не надо, – поспешила успокоить сына. – Мы сейчас тебя вытащим.
«Осталось только придумать, как именно», – обреченно добавил внутренний голос.
С надеждой посмотрела на Олафара: может, маг знает, что делать?
– Не шевелись, – приказал он Ладиру, – и ничего не бойся, – посмотрел на Сальму: – Отойди чуть в сторону.
Развернулся к скамейке и расстегнул ремень. Снял с пояса ножны с мечом. Как-то по-мальчишески вытер руку о штаны и, уперев один конец ножен о сиденье, принялся отламывать доски со спинки. Сальма прищурилась: