Ночная вахта
Шрифт:
Проснулся я оттого что меня душили. Черт, философские теории — чрезвычайно вредные и пустые выдумки. «Болота меня не тронут» — а чьи это лапы на моей не такой уж толстой шее?
Уже сипя, я наугад ударил локтями, пытаясь сбить хватку душителя. Тот покачнулся, но усидел на мне. От врага пахло гноем и болезнью, он не казался особо мощным и уверенным
— я забарахтался с новой силой и надеждой. Ах, если бы у меня был нож! Удалось боднуть врага головой — угодил куда-то в плечо. Этим промахом враг не замедлил воспользоваться, перехватив меня за кадык. Я еще мог с трудом дышать, но процесс стал чертовски болезненным. В отчаянии моя правая ладонь зачерпнула грязь из подсохшей лужи, я влепил горсть
— Умри, нахе. Я поплыву. Не он, не ты, нах. Мне млянадо, — стонал враг.
Волонтер! Неужели Сан настолько озверел?!
— Тебе надо?! — вне себя просипел я и врезал уже точно зная, где хлебало этого выродка. — На!
Мой кулак крепко врезал в костлявую челюсть, противник на миг замер. Я добавил еще разок и весьма славно… Хекнув, душитель откинулся, и третий удар пришелся в пустоту. Черт, вот же невезение — я снова потерял ориентиры! Меня схватили за волосы, попытались загнуть голову. Шею вновь полоснуло болью, но я больше не собирался позволять себя грызть. Мы покатились в отвратительно объятии, я порывался как следует врезать, он довольно бессмысленно хватал меня за одежду, пытаясь вновь добраться до горла. У меня мелькнула мысль, что этот герой малость послабее даже средненького слепца-британца, но тут он опять умудрился вцепиться в мои волосы. Прием не смертельный, но чертовски болезненный.
— Удавлю! — заорал я, опрокидывая его на лопатки. Размахнуться как следует не удавалось, меня рвали и драли, будто в драке подвыпивших прачек. Молотя куда попало, я чуть не выбил пальцы, крепко врезав по корню. Вот же невезенье! От моих волос, должно быть, мало что осталось — противник цеплялся за них, за уши, за бинт, раздирая все, до чего мог дотянуться…
Я осознал, что подо мной вовсе не Сан — узкое искаженное лицо того высокого волонтера, совершенно безумное, в темных пятнах-прорехах. Черт, да я дрался словно с мертвецом! Сорванные бинты хлестали по этой ужасной роже. В ошеломлении я врезал апперкотом левой, добавил хуком с правой:
— Отстань, дурень!
Он обмяк и уставился на меня. Я слышал, как от катера к нам бегут, ругаются, размахивают фонарем — пятна света суматошно прыгали по кустам. И тут до меня докатилась боль — глаза вновь выжигало. Я слабо ткнул кулаком в нос врагу и обессилев повалился на бок — в глазах дрожали и плыли ослепительные радужные пятна…
— Замерли! Стрелять буду! — во всю мочь вопил Сэлби.
Да я и так уже шевельнуться не мог, почти оглохнув от боли в голове и лишь заслонял глаза относительно чистыми тыльными сторонами ладоней.
— Вот же они сцепились, — услышал я голос склонившегося над нами Магнуса. — Что стряслось-то?
— Волонтер спятил, — простонал я, раскачивая тупеющей от боли головой. — Набросился, принялся душить и кусать. Док, черт возьми, я сейчас сдохну!
— Не лезь лапами к глазам! — скомандовал доктор. — Сейчас промою.
Я стонал и не притворялся — глаза по-прежнему выжигало. Но я был готов хохотать и презирать эту невыносимую боль. Я видел! Пусть всего несколько секунд, но я видел. Исхудавшее, почти не отличимое от черепа лицо безымянного волонтера, язвы на его щеках, длинный клок волос, прилипший к костлявому лбу, безумные глаза — что может быть прекраснее! Я видел, видел, видел!
… — Боль слабеет? — спросил Док. — Компресс должен подействовать.
— Действует, — заверил я, морщась. —
— Утешься тем, что второму дуэлянту хуже. Он умер.
— Угу, я понял. Слышал разговор Сэлби и шкипера. Но честное слово, я всего лишь пару раз врезал гребцу. И не особо-то сильно.
— Не стоит оправдываться. Полагаю, он был обречен. Еще один волонтер отдал богу душу в ялике без всякого твоего участия. Боюсь, нам больше не придется рассчитывать на гребцов. У этого, что притащился с тобой проститься, видимо окончательно помутился разум. К счастью, он сильно ослабел физически. Но ты славно отмахивался. Приходилось брать уроки бокса?
— Чаще наблюдать, чем учиться. Но я вовсе ошалел, когда проснулся с его лапами на горле.
— Можно понять, весьма шокирующее пробуждение. Энди, а как у тебя с глазами? Нет ли ощущения опухоли или чего-то похожего?
— Вроде бы ничего такого. Док, а что у меня с шеей? — я осторожно провел ладонью по горлу, начавшему зверски болеть, и нащупал на нем небольшую твердость. — Господи, что это?!
— О, лучше не спрашивай. Это застрявший зуб. Полагаю, резец, унаследованный от нашего последнего по счету покойника.
— Дьявол его побери!
— Не нервничай. Просто застрял в ранке. Можешь сохранить на память.
Я отшвырнул отвратительный сувенир прочь:
— Наверняка заразный.
— Сейчас протру рану спиртом. Но не думаю, что тебе всерьез угрожают недуги гребцов. У них, знаешь ли, довольно специфические болезни, — Док вздохнул. — Иной раз мне приходит мысль — а не расплачиваемся ли мы здесь за то, что довели малоумных доверчивых людей до такого состояния. Впрочем, раскаиваться поздновато…
Я лежал в предутренней тишине и пытался догадаться: на что, собственно, намекал доктор, говоря о волонтерах? Но мысли мои слишком прыгали: восторг, надежда, неверие и боязнь разочарования терзали меня. Нужно отстраниться и хладнокровно взглянуть на игровой стол. Нас осталось четверо. Вернее, пока пятеро, но, похоже. Сан не жилец. Мне искренне жаль — гребец казался вполне разумным и не лишенным юмора парнем. Получше некоторых британцев.
Что ж, нас четверо и мои шансы остаться нужным, перестать выглядеть балластом, весьма повысились. Мертв я или нет, сейчас не так важно. Мы начали весьма интересный фрейм, очки засчитаны, и будет весьма жаль прервать партию. На Дока я вполне могу полагаться, он хоть и себе на уме, но сознает, что в одиночку здесь выжить невозможно. Шкипер тоже вполне предсказуем, по совести говоря, он и в прежние времена относился к такому сопляку как я, на удивление благожелательно. К тому же, я вполне могу просчитать реакцию мистера Магнуса и вектор отскока его шара в большинстве критических ситуаций. Конечно, формально нашей судьбой распоряжается многоумный Сэлби, но ведь придурков на борту «Ноль-Двенадцатого» имелась уйма, а остался один-единственный, да и тот больше для смеха. Пусть считается формальным командиром, а если его поведение станет опасным…
Я ухмыльнулся в слепую темноту. На Болотах бессчетное количество ила и грязи. Здесь каждый может захлебнуться — сэр Кэллог охотно подтвердит, если когда-нибудь мертвецу доведется заговорить.
[1] Ре-рэк — в снукере переигровка фрейма в случае «патовой» ситуации.
Глава 6
Винт и масло
— Сдохну! Вот прям щас и сдохну! Вы только гляньте! Да чтоб меня якорем…
Старик Магнус ржал как мерин, увидевший трехгорбого верблюда, и звонко лупил себя по ляжкам. На сей раз я так и не смог догадаться, что случилось. К гоготанию шкипера присоединился дуэт Сэлби и доктора. Вообще-то я знаю, что такое истерика, но для этого утонченного развлечения требуется некий, хотя бы формальный, повод.