Ночной кошмар
Шрифт:
– Мечтай.
***
Десятилетний Дэниэл Барнс лежал в кровати, натянув на грудь одеяла, и просил маму проверить шкаф. Мама широко распахнула створки, отодвинула в сторону висящую на пластмассовых вешалках одежду и объявила, что бабая там нет.
– Зато есть куча барахла на полу.
– Мам!
– Я просто говорю, Дэнни. Ничего страшного не случится, если ты там будешь прибираться хоть иногда.
– Мне некуда вещи ложить.
– Потому что у тебя их слишком много.
– Теперь под кроватью посмотри, – велел Дэниэл.
Таков был ежевечерний ритуал: чашка воды, проверить в шкафу, проверить под
– О нет! – вдруг воскликнула она.
– Что?
– Они вернулись! – с наигранным ужасом проговорила она. – Пыльные комочки!
– И все? – улыбнулся Дэниэл.
– Ну и парочка игрушек, – мама поднялась на ноги. – А так все чисто.
– Ну хорошо.
Она наклонилась и поцеловала его в лоб.
– Пора спать, юноша.
– Спок-ночи, мама.
– Спокойной ночи, сладкий, – мама выключила прикроватную лампу, и ночник, среагировав на темноту, вспыхнул и разлил по полу мягкий свет. – Люблю тебя.
– И я тебя, – Дэниэл не сдержал зевок.
Она тихонько вышла из комнаты и закрыла дверь. Через какое-то время мальчик задремал и не услышал, как начал задувать легкий ветер, пока ветви белого дуба за окном не принялись ритмично стучать в стекло. Он проснулся сразу и полностью, но еще не понял, что его разбудило. Однако спустя секунду Дэниэл разобрал постукивание в окно. Мальчик сел на постели и посмотрел в темное небо. В его воображении ветви тут же превратились в чудовищные руки, потянувшиеся к нему, а кончики ветвей сделались пальцами, от которых его отделял только тонкий слой стекла…
– Мам! – крикнул он.
Прошло несколько секунд. Стук продолжался.
– Мама! Ты где?
Из коридора послышались торопливые шаги. Мама ворвалась в спальню, посмотрела в обе стороны в поисках потенциальной опасности и только потом взглянула на мальчика:
– Дэниэл, что такое?
– Дерево… двигалось.
Мама подошла к окну и постояла там. Внезапно тонкая ветка скрипнула прямо по подоконнику, и Дэниэлу показалось, что так мог бы звучать скрип ногтей… или когтей. Он вздрогнул.
– Тут ничего нет, – успокаивающе проговорила мама. – Ветер поднялся, только и всего. Ветка задела твое окно.
– Она меня напугала, – пожаловался мальчик. – Выглядит жутко.
Мама подошла к нему и покачала головой:
– Дэниэл, здесь абсолютно безопасно. Не надо пугаться каждой маленькой тени и стука, ладно?
– Ладно, – хмуро согласился он.
– Побудешь моим храбрым мальчиком?
Дэниэл кивнул:
– Постараюсь.
– Вот это мне нравится, – мама снова поцеловала его в лоб. – Я попрошу папу, чтобы утром подрезал ветки.
– Хорошо.
На этот раз она оставила дверь приоткрытой на случай, если он снова позовет. Как и договаривались, Дэниэл попытался уснуть: он повернулся на бок спиной к окну, чтобы не видеть теней, и подтянул коленки к груди.
«Ветер и тени, – уговаривал он себя. – Не надо бояться… »
Он широко зевнул – шире, чем в прошлый раз – и заснул куда быстрее, чем ожидал после пережитого страха. Провалившись в глубокий сон, мальчик не видел, как ночник замигал и погас. От тьмы в верхнем углу комнаты отделился клок и поплыл к спящему, словно завитки темного густого дыма. Проскользнул по одеялам, по лицу и собрался над спинкой кровати. Из сгустившейся темноты начала медленно появляться фигура, похожая на силуэт, но не плоская. Сначала вылепилась темная непонятная голова, затем из мрака показалась угольно-черная рука, конец которой расплылся в ладонь и нечеткие пальцы. Пальцы легли Дэниэлу на лоб. А за стенами ветер набирал силу в преддверие бури, ветви дуба качались, метались, бесновались и тянулись к дому, в котором спал мальчик…
Дин принес в номер упаковку холодного пива и положил несколько бутылок в ведерко со льдом, чтобы не нагрелись. Если учесть еще две упаковки, следовало обзавестись ведерком побольше. Ну или переносным холодильником. В местном супермаркете наверняка холодильники были. Дин прихлебывал из бутылки, а Сэм, вооружившись лэптопом, внимательно изучал старые новости.
– Нашел, – он развернул ноут к Дину.
– Ну что, та тачка гармошкой была «Додж Чарджером» шестьдесят восьмого?
– Тут сказано, да.
Дин вгляделся в экран:
– Цвет подходит. Вишневый с белой полосой.
Сэм развернул лэптоп обратно и промотал всю статью.
– Вмазалась в подпорную стену. Удар пришелся на сторону водителя.
– Даже если ее кто-то починил, – заметил Дин, – это не объясняет, как машина исчезла. Должно быть, какая-то похожая, правда, разве что ее хозяин – волшебник…
– Может, не в мстительном духе дело, а в самой машине?
– Этого еще не хватало. Злобное авто. В Клэйтон-Фоллз заявилась «Кристина»[1].
– Парень жил с бабкой со стороны отца, – выдавал информацию Сэм, пролистывая статьи. – Мать умерла родами. Отец с сыном жили в Нью-Джерси. Отец умер пять лет назад от обширного инфаркта. Слишком много курил. Бабка осталась единственным родственником и приютила мальчика…
– Несчастливая семейка.
– Погибший подросток – единственная ниточка.
– Это не мстительный дух, – решил Дин. – Наверное, стоит подумать о живых.
Дэниэл Барнс ворочался в постели. Он погрузился в полный сновидений сон, и глаза его быстро двигались под веками, и перед ними вставали кошмары. Отдалившись от мира бодрствующих, мальчик не замечал ни руки-тени, ни прижатых к его лбу пальцев. Не замечал он и существа над своей кроватью. Голова создания окончательно оформилась, в глазницах над запавшими щеками пульсировали горящие красные глаза. Под длинным уродливым носом широко открылась пасть, полная острых черных зубов. И пока мальчик тревожно постанывал, существо довольно шипело.
За окном спальни порыв ветра налетел на дом. Ветви вскидывались и опадали, гнулись и качались, мотались в темноте, царапали стены и подоконник, настойчивой барабанной дробью колотились в стекло. Когда ветка ударила с достаточной силой, чтобы стекло треснуло, существо издало довольное клокочущее шипение и убрало руку. Дэниэл перекатил голову по подушке и сдавленно вскрикнул. Спустя секунду он подскочил на сбившихся простынях, будто вынырнул. Таращась в темноту комнаты, которую на этот раз не смягчал скудный свет ночника, мальчик снова принялся звать маму. Существо за его спиной потеряло четкость, истончилась в клочья темноты и слилось с тенями, снова сделавшись невидимым и неразличимым.