Ночной кошмар
Шрифт:
Резко развернувшись и выставив предплечье, чтобы защититься от ожидаемого удара, Даффорд в ужасе воззрился на нависшую над ним монструозную фигуру: тело размером с минивэн, каждая из восьми полосатых ног толщиной с пожарный шланг. Какая-то часть мозга (Даффорд все же был учителем естествознания) опознала в монстре мексиканского красноногого тарантула, хотя другая часть возразила, что тот бы не выжил с такими размерами: просто бы рухнул под собственным весом. Но каким-то образом тварь была живой и преследовала его. Ну а самая примитивная часть мозга дала сигнал бежать со всех ног. К несчастью, он вымотался еще до того, как возникла угроза. Сердце дико колотилось, в боку кололо, а ноги казались бесполезными деревяшками, присобаченными к бедрам. Никогда Даффорд не чувствовал
Люси Куинн сидела на кресле-лежаке, закинув ноги на перила и отзеркаливая расслабленную позу Тони Лакоста. Тяжесть долгого вечера нашептывала ей подниматься и идти домой, но вялость удерживала на месте. Родители Тони давным-давно вернулись с работы и пригласили ее на ужин, в котором смешали все, что осталось в холодильнике. Потом они удалились в гостиную смотреть телевизор, а Тони и Люси, вооружившись банками «Колы» вернулись на прежнее место. Судя по взгляду, который Тони бросил на «Колу», когда Люси доставала ее из холодильника, он хотел, чтобы вместо газировки было пиво.
Люси не думала, что родители Тони возражают против ее присутствия, хотя они никогда не считали, что она хорошо влияет на их сына. Надо думать, они рассудили, что у Тони меньше шансов вляпаться в неприятности, если он не отходит далеко от дома. После того, что случилось со Стивом, они были малость в шоке от случайных происшествий со смертельным исходом. Ясное дело, Тони и Люси вместе со Стивом были замешаны в аварии, стоившей жизни Тедди, так что им было кого винить. Неудивительно, если учесть безалаберность подростков и нетрезвое вождение. Но Стива сбил незнакомец, внезапно, как гром с ясного неба, как молния, которая может ударить в любого. Как можно объяснить себе такое, примириться с этим?
Люси отхлебнула глоток и встряхнула банку – осталось немного.
– Так ты разговаривал с предками Стива?
– Недавно, – отозвался Тони. – Они в полном раздрае. Странное дело, но мне казалось, что надо попросить прощения.
Его лицо в бледном свете фонарей казалось почти янтарным, выражение в глазах было отсутствующее.
– Ты чувствуешь себя виноватым, – сказала – не спросила – Люси.
– Ага. А ты нет?
– Это называется «вина выжившего».
– Либо он, либо мы, да?
– Точно.
Допивая газировку, Тони наклонил банку:
– Может, нам надо было оставаться вместе?
После долгого молчания девушка проговорила:
– Может быть, – неохотно спустила ноги на дощатый пол и поднялась с низкого кресла. – В общем… мне пора.
– Подвезти?
– Нет, не надо. Голову проветрю. Пойдешь в дом?
– Через пару минут.
– Увидимся, – она медленно преодолела три ступени, будто последние часы наливалась спиртным, а не газировкой.
Когда, дойдя до конца подъездной дороги, она оглянулась, Тони помахал:
– До скорого, Люси!
Через несколько кварталов груз печали, который наваливался на Люси рядом с Тони, ослаб. Тони не виноват. Та же грусть одолевала и при Стиве, хотя когда они были втроем, было не так плохо. Теперь же отсутствие Стива напоминало о смерти Тедди, хотя лишнего напоминания не требовалось. И хотя такие мысли всегда погружали Люси в меланхолию, она лелеяла их: они помогали думать о Тедди.
Тонкая белая дымка ползла через улицу, стелилась по асфальту, растекалась над пешеходной дорожкой, как живая вуаль. Люси обняла себя, защищаясь от ночной прохлады, растерла кожу и поняла, что скучает по руке Тедди, обнимающей ее за плечи. Она с удивлением осознала, что пытается жить прошлым, пытается вернуть дни того, прошлого года, еще перед аварией. А между тем, прошлое ушло навсегда. Ее город и ее соседи чувствовали то же, они построили мемориал, чтобы помочь себе помнить о прошлом, хотя их прошлое не успело уплыть так далеко. Каждый день они носили к мемориалу цветы и игрушки и не спешили оставить свое прошлое так же, как Люси – свое. Но на место пожара цветы возлагали немногие: закопченные кирпичи покореженного здания, обнесенного шаткой колючей проволокой, служили людям слишком жестоким напоминанием о том, что они потеряли, чего их так грубо лишили. Придется решить, сколько еще цепляться за память о тех днях, когда Тедди был частью ее жизни. Придет ли день, когда она станет ждать будущего с большим энтузиазмом, чем тосковать о прошлом?
Впереди взревел двигатель. В тот же момент вспыхнули фары, ослепив Люси. Она подняла руку, заслоняя глаза. Машина, темной приземистой массой клокочущая за завесой света, не двигалась. Интересно, сколько времени водитель просидел вот так? Повезло, что в него еще никто не въехал: дорога не была оживленной, но автомобили ездили регулярно.
Двигатель снова взревел, и машина рванула вперед.
– Осел, – прошептала Люси.
Как будто услышав ее нелестное замечание, водитель бросил машину через улицу к Люси, вдоль бордюра, а потом… выехал на тротуар! Пока машина неслась прямо на нее, девушка с ужасом сообразила: «Он пытается меня переехать!»
ГЛАВА 8
Если бы не фонарный столб между Харви Даффордом и гигантским тарантулом, тварь скогтила бы его – расстояние позволяло. Любое движение вправо-влево – и паук подмял бы его под себя в мгновение ока. Тарантул тем временем вытянул передние ноги по обе стороны столба, поймав Даффорда между ними. Мгновение Харви таращился на морду размером с коробку из-под торта с двумя рядами черных глаз-бусинок. Обычно тарантулы охотятся, больше ориентируясь по вибрации и звуку, нежели доверяя сравнительно слабому зрению, но все равно глаза эти были чужеродные и пугающие. Даффорду представилось, что паук видит достаточно хорошо, чтобы определить, что перед ним еда.
Внезапно паук высоко задрал передние ноги и угрожающе приподнял головогрудь. Его покрытые ворсинками ногощупальца, которые, помимо помощи в ориентировании, служили так же для захвата пищи, покачивались, словно недоразвитые лапы, перед лицом Даффорда, совсем близко. Ротовые придатки разошлись, клычки на их концах опустились, но пока слишком далеко, чтобы впрыснуть яд. Яд обычных тарантулов не смертелен для человека, но паук такого размера должен вырабатывать соответствующее количество яда. Даффорд рассудил, что ему придется не лучше, чем мыши-полевке. И если монстр схватит его, то покроет едкими пищеварительными соками, подождет, пока плоть разжижится, и всосет в рот, словно через соломинку.
Даффорд едва успел перевести дыхание, когда паук снова упал на все восемь ног и начал обходить столб. Он попятился, а потом развернулся и припустил со всех ног, пытаясь по пути найти что-нибудь для обороны или проход между домами. Так он заметил стоящий перед офисом ортодонта синий, тронутый ржавчиной «Форд». Повязанная на дверь белая тряпица указывала, что машина не на ходу и ждет эвакуатора или, возможно, водителя с бензином или запчастями. Харви отчаянно дернул пассажирскую дверцу. К несчастью, она оказалась заперта. Он перебежал на другую сторону и попытался открыть дверь со стороны водителя – тоже заперто. Нырнув за кузов, Даффорд прислушался, удивляясь, как тихо двигается тарантул, несмотря на гигантские размеры. Опустившись на четвереньки, он заглянул под машину, пытаясь отследить движения паука. За машиной двигались толстые мохнатые ноги, но их было слишком мало. Слишком мало ног упиралось в землю, в то время как остальные молниеносно взметнулись вверх. Грузовик скрипнул изношенными амортизаторами, и на убежище Даффорда упала большая тень. Он запоздало перевернулся на спину и взглянул наверх: над его головой нависли ногощупальца, клыки полосовали воздух и с них капал яд, пока тварь пыталась выудить Даффорда из его укрытия.