Non Cursum Perficio
Шрифт:
– Поль, – ласковым распевом позвал его откуда-то издалека девичий голос, и Бонита, откликаясь на этот зов, вновь собрал себя в своё невысокое субтильное тело с копной каштановых кудрей. Моргнул, фокусируясь в реальности, потом ободряюще подмигнул слегка встревоженной Элен и резко оборвал рекламное токование Отто:
– Достаточно. Мы берём полигон. Сколько вы за него просите в месяц?
Отто Дитрих замолчал и скрестил руки на груди. Под его немигающим взглядом Элен и Поль почувствовали себя несколько неуютно и поспешили взяться за руки, прижавшись плечами, сейчас ужасно похожие на Кая и Герду. Владелец промзоны обвёл взглядом цех, залитый светом галогеновых ламп; потом опять уставился на визитёров, не мигая. Ещё через пару проведённых в напряжённом молчании минут Дитрих таки заговорил.
– Я не возьму с вас двоих ни гроша, – севшим голосом скрипнул он, не сводя взгляда с Поля и Элен, – я разрешу вам делать тут, что угодно, хоть ртуть разгонять, но только при условии, что вы меня научите делать так же.
– Как же? – тупо переспросил Бонита, слегка не въезжая в тему. Элен за его плечом еле слышно хихикнула с торжеством в голосе.
– Вот так, – отозвался Отто, повернулся и указал на расположенную близ входа в цех стеклянную магнитную шахту, в которой ожидала обработки порция никеля. На полностью отключенную от подстанции магнитную шахту с лежащими вокруг неё и свёрнутыми в кольца шлангами энергетической подпитки. На ярко светящуюся в декабрьских сумерках работающую шахту, датчики которой показывали максимальное напряжение магнитного поля...
– Ну, – чуть помолчав, отозвалась Элен и улыбнулась так, что на щеках появились милые ямочки,
– Было бы некрасиво с нашей стороны отвечать вам «нет»... Мы согласны.
*
...Они даже не дошли до троллейбусной остановки – раздираемые невыносимой жаждой, упали в снег сразу за воротами парка, наплевав на возможных собачников и бабушек с детишками. Они, как ведьмы, не чувствовали сейчас холода. Снег плавился под ними, сплетёнными в магический изгиб древней руны, спаянными воедино вольтовой дугой ненасытной любви. Фонари у ворот полыхали двумя белыми солнцами, по металлической ограде змеились молнии – отпущенная на волю энергия, созданная между сердцами Поля и Элен, бушевала вокруг, рассыпалась искрами, топила снег.
В тёмном декабрьском небе над парком мерцало северное сияние, которого в этих краях отродясь никто не видел. И лишь три женские фигурки, прошивавшие собой ткань снежных туч, знали, что стало причиной этой магнитной аномалии.
Главы кланов, ведьмы Юта Камайнен, Кьяра Хмель и Лара Колклазур, редко проводили время вместе – потому что ведьмы по природе своей вообще не склонны собираться больше одной и питают отвращение ко всем проявлениям стайности. Даже понятие клана у них означает лишь географическую точку Некоузья, в которой каждая из ведьм появилась на свет. Но в последнюю пару месяцев Юта, Кьяра и Лара старались держаться неподалёку друг от друга – заканчивалась вторая эпоха, и воздух опасно пах озоном и ветрами других миров. Даже их северная сестра, нелюдимая пряха Рута Скади, несколько раз присоединялась к полётам глав южного, восточного и западного кланов. Сейчас это трио вновь стежками скользило меж облаков, и северное сияние чуть щекотало обнажённые руки и плечи ведьм.
– Глупые, – холодно заметила Лара – та самая брюнетка в пурпурном платье, что двумя часами раньше гадала Элен Ливали. – Они ещё не поняли, что настоящая власть лежит между ними и не даётся в руки одному. Эта энергия принадлежит им, только когда они вместе, вдвоём… Потом они возненавидят друг друга за неразрывную связь, без которой, поодиночке, практически бессильны.
– Всё может быть, Лара. Не бери в руки самую тёмную нить будущего лишь потому, что её берёт большинство людей. Ведь это в их природе, не в твоей, – отозвалась Юта, медленно плывя над облаками, словно цветок персикового дерева. – Перемены, сёстры мои, лишь коснутся нас – тень упадёт на наши ладони, но не испачкает и не ранит их. Печалит меня иное...
– Лицезрение наших с Кьярой веток рядом с твоей? – съязвила Лара.
– Нет, – Юта метнула в сторону уроженки западных земель гневный взгляд глаз цвета морской волны, но от ответной колкости удержалась. Пусть Колклазур ёрничает, она всегда так и норовит бросить между сёстрами горсть сосновых иголок – но Юта и Кьяра обе достаточно мудры и хорошо воспитаны, чтобы игнорировать эти детские выходки. Помолчав и послушав, о чём поёт восточный ветер с её родных земель, Камайнен продолжала:
– На свободе моего полёта цепями висят слова нашей северной сестры, пряхи Руты Скади... Она провидит: в конечном итоге, нам придётся что-то сделать, – Юта заметно поморщилась и с отвращением закончила, – нам придётся вмешаться и принять чью-то сторону, сёстры. Иначе наш полёт прервётся. Навсегда. Так гласит древнее пророчество айоши Тэй Танари.
– Я тоже наблюдаю знаки грядущих перемен, знаки конца второй эпохи – они зловещи и неясны, их застилает и прячет от моего взгляда туман возможных вероятностей, – заговорила третья ведьма, Кьяра Хмель, считавшаяся негласным лидером их трио. – Ясно лишь одно: мы коснёмся ногами твёрдой земли и пройдём по тропе нашей общей судьбы, чтобы вновь взмыть в небеса и встретить рассвет третьей эпохи. Так должно, так оно и будет.
– Н-ну... это если верить пророчествам Тэй Танари... – презрительно дёрнула бровью Лара.
Ведьмы притихли, продолжая легко планировать вниз на ветках облачной сосны, словно три невесомых пёрышка – пурпурное, белое и бледно-жёлтое. Снег не таял на их коже и длинных распущенных волосах.
Внизу, под кружевным пологом ветвей, обалдевшие от счастья Элен с Полем валялись в снегу, держась за руки, и ловили снежинки пересохшими губами. Им, как и всем влюбленным всех времён и миров, было ясно: всё на свете принадлежит им, создано ради них, им в усладу – рай для согрешивших...
– Что-то будет сломано, – тихо проговорила Кьяра Хмель. Прозрачная бледно-жёлтая органза её платья трепетала на ветру, струясь полосами света и роняя мерцающую пыль – искры во мгле.
– Что-то хрустнет под каблуком – свет и лёд? Сталь и тьма? Но исход будет один при любом из двух вариантов – перемены...
– Избавь меня от выслушивания своих века назад истрёпанных невнятностей, Хмель! Ты можешь говорить, что угодно, но мне надоело тебя слушать. Так что я, пожалуй, сменю ветер, сестрички, – зло ухмыльнувшись, Лара резко ушла вниз. Её чёрные волосы пиратским флагом пролетели мимо переглянувшихся Юты и Кьяры, и спустя пару мгновений тонкая фигурка в пурпурном платье истаяла в темноте. Помолчав, Камайнен мягко проговорила:
– Пожалуй, я тоже оставлю тебя, моя южная сестричка. Нет смысла продолжать полёт вместе, сегодняшним вечером мы уже всё сказали друг другу... Но знай – моё сердце бьётся неподалёку, и если тебе наскучит одиночество, я могу некоторое время лететь рядом...
– Да будет так, – равнодушно отозвалась Хмель и, проводив взглядом золотистых глаз улетевшую на восток Камайнен, продолжила неспешно скользить над городом по самому краю северного сияния чужой любви.
*
– ...Что значит «незаконно установлено»?! Вы что делаете?!