Ноша избранности
Шрифт:
– Вы хотели что-то сказать?
– Я? Да. А как мы пройдём? Ворота в другой стороне?
– Есть ещё ворота. Точнее, калитка в крайней башенке. К тропе под обрыв. По ней рыбаки приносят в город рыбу. Воротца очень узкие. Там толком и трое пеших не разминутся. И проход там бесплатный. Город без рыбы не проживёт.
Воротца оказались действительно узкими, хотя и вполне надёжными: створки сбиты из дубовых досок в ладонь толщиной, а перед ними - пазы для укладки тяжёлых брусьев, позволявших в считанные минуты соорудить за воротам глухую стену. Тропа тоже оказалось узкой и крутой, только-только двоим разойтись, зато и обихоженной,
У реки Аня разулась, с удовольствием ощутив босыми ногами сырую прохладу воды. Она шла по самой кромке, вдоль берега. Глаза её жадно скользили по зелени вокруг. Для пробы она выдернула несколько стеблей. Почва оказалась на редкость мягкой. Похоже ей попался манник. У аира стебли в основании красноватые и его приятный, пряный запах ни с чем не спутаешь. А вон, вроде бы знакомые, резные листья. Девушка шагнула вглубь прибрежных зарослей и ноги её по щиколотки погрузились в мягкий ил. Не важно. Она выдернула заинтересовавший её куст, понюхала. Точно! То, что надо. А вон ещё один такой. Возьмём и его. Набрав целую охапку пахучих корней и перемазавшись в болотной грязи, она выбралась на твёрдый берег. Помыть корни лучше сразу. Чтобы не волочь в дом грязь. Крупные, гладкие ракушки у самого берега тоже заинтересовали её.
– Гастас, ты не знаешь, их едят?
– Беднота весной всё ест. Они здесь каждую весну землю распахивают, корни вытягивают. Потом сушат их, мелют и кашу варят. Вот эти, белые.
– он указал на забракованный Аней манник.
– А те, что вы взяли - не едят. Уж очень пахучие.
– Понятно.
Корни валерианы, мясистые корни лопуха, листья кровохлёбки. Неплохой улов для первого раза. И ракушки стоит взять. Кажется, это беззубки. Жаль, лягушек наловить не удастся. Больно шустрые. Нет, лягушки - это было бы здорово. Их здесь точно не едят.
Гастас отстранённо наблюдает за её поисками, но молчит. И не скажет ни слова. Кажется, хватит. Корзинка полна доверху. Грязная вода стекает сквозь прутья. Охапку травы она возьмёт под мышку, корзину - в свободную руку.
– Всё. Хватит. Можно возвращаться.
– А вы не хотите ничего купить?
– Купить? Что?
– Украшения, ароматы, новую одежду ... Я не знаю.
– Зачем?
Кажется, они опять не понимают друг друга. Кстати, корзину с добычей Аня еле тащит, а парню и в голову не приходит помочь ей. Здесь так не принято. Но вот подъём закончен. Вид сверху, надо заметить, такой, что дух захватывает. Вот ворота, вот они в городе.
Гастас враз высмотрел этого подростка. Пара слов, маленькая медная монетка и руки у девушки свободны, а нагруженный подросток шагает за ними следом по городским улицам. Краем глаза Аня заметила Тадарика с двумя постояльцами. Они втроём яростно торгуются у овечьего загона. Ну да, завтра рыбы на утреннем базаре не будет.
Потом они ходили по лавкам. Гастас буквально навязал ей красивый, белый шарф с простеньким, шитым иглой кружевом по краю и даже попытался купить в парфюмерной лавке флакон душистого масла. Флакон был маленький, блестящий, загорело-коричневый, с малахитово-зелёными разводами и невероятно, с точки зрения Ани, дорогой. Вместо него девушка уговорила спутника купить ей три больших, пустых флакона из грязно-бурого стекла с узкими горлышками и прекрасно притёртыми, стеклянными пробками. Недешёвая, надо заметить, покупка. В ювелирной лавке история почти повторилась.
Медные
Глава 5. Торг.
Постоялый двор встретил их суетой. Сколько-то там баранов блеяли, запертые в одном из пустующих денников конюшни. Двух овец уже закололи и, подвесив на дереве, свежевали весёлые, возбуждённые постояльцы. Рядом, под наблюдением рабыни, двое же постояльцев устанавливали на треножнике, над кострищем вместительный котёл для похлёбки. Аня тут же вписалась в эту, возбуждающе-приятную суету.
Баранов будут жарить на костре? Лучше не целиком, а кусками. И мясо прожарится быстрей, и не обгорит оно. Жарить завтра? Тогда мясо надо замочить. В пивных поддонках, например, с солью и луком. И чуть-чуть мёда добавить. Для приятного вкуса. К утру мясо как раз созреет и будет мягким. А в сегодняшнюю похлёбку кроме двух бараньих голов, ножек и потрохов можно положить и бараньи кости. Навар получится гуще. И заправить бульон завтра лучше не крупой, а лапшой. Что такое лапша? Ну, это совсем просто. Сейчас сделаем. Мука - есть, вода - есть, яиц, правда нет, ну и ладно. Можно немного масла положить. Совсем немножко. Оно ведь есть. Или лучше бараньего жира с бульона снять. Кстати, она ведь кое-что принесла и этим тоже надо заняться. Только тс-с-с-с. Это - тайна. Надо испечь пирог. Да, да, не простой. А пока ...
Вторую кухню под открытым небом женщины организовали в саду. Подальше от мужских глаз. Первым делом, Аня сварила ракушки и почистила их. В другом котелке, с парой горстей спелых ягод тушились чистые, мелко покрошенные корни лопуха. На сковороде жарился лук. И ещё в одном котелке Аня заварила корни валерьянки пополам с листьями мяты. Мята в изобилии так же росла в саду, в тени у забора.
На тушёных моллюсков хозяйка смотрела крайне подозрительно, если не сказать: брезгливо. Отлично. Так и было задумано. Беззубок Аня обжарила вместе с луком, посолила, приправила мелко нарезанной мятой и кубиками овечьего сыра:
– Тесто готово?
– Оно не успело подойти ...
– И не надо. Всё масло пошло в тесто?
– Да.
– Отлично. А золы достаточно?
– Достаточно.
– Тогда надо ещё одну сковородку или два глубоких, глиняных блюда.
– Вы хотите испечь пирог в золе?
– Да. Именно в золе. Ты умеешь это?
– Да, госпожа Анна.
– Вот и сделай.
Пироги с начинкой из моллюсков, жаренного лука и сыра лежат в блюдах, как в формах. Их получилось два. Для Аниной задумки хватило бы одного, но вот с начинкой она не подрассчитала. Ладно. Пусть будет два. Блюда-формы сами по себе не слишком велики. Между прочими делами, Аня сняла с огня котелок с травяным отваром, отлила чуть-чуть в чашку, попробовала, добавила мёду, подала женщине: