Ноша избранности
Шрифт:
– Так это у вас получается что-то вроде ДНД? Добровольной, народной дружины?
– Добровольная, народная дружина?
– опять переспросил её собеседник.
– Ну да. У нас было что-то подобное.
– Уточнять Аня не стала, но Гастас решил, что понял её, кивнул, соглашаясь:
– Пожалуй так и есть. Хорошее название. Точное.
А мысли девушки уже вели её дальше:
– Так ты тоже идёшь?
– Само собой. Лично мне лучше торговаться с собачниками, имея за спиной два десятка мечей.
– А можно я пойду?
– попросила его девушка, вспомнив про Тину.
Голос парня стал задумчиво-растянутым:
– Конечно, госпожа Анна. Я даже хотел просить вас об этом.
– Я попросила первой, - попробовала пошутить девушка.
– Так можно?
Ответ воина прозвучал вызывающе бесстрастно:
– Можно.
Сборы не затянулись. Командный окрик Тадарика построил отряд. Всего Аня насчитала в нём двадцать восемь воинов. Немного, но все при оружии, в броне, с хорошей, военной выправкой. Вторая команда - и отряд вышел из ворот на улицу. Вслед за строем, два воина, несли на шесте небольшой, но тяжёлый тюк. Как догадалась Аня: собачьи кольчуги.
У городских ворот, ожидая их открытия, стояли две телеги с мешками. Скоро подъехала ещё одна. Тадарик обошёл всех торговцев, лично переговорил с каждым. Тем временем сменился караул. Ночной на дневной. Численность этого "дневного дозора", по меньшей мере в двое превосходила небольшой отряд Тадарика.
Только теперь стража открыла ворота. Первыми в поле вышли вольные воины. За ними - торговцы с тремя телегами, каждую из которых сопровождали два вооружённых - сторожа при купеческих дворах, как потом узнала Аня. Выступление замыкал отряд городской стражи. Он и от ворот-то толком не отошёл. Впрочем, доверия не было и, с другой стороны.
Две повозки у приоткрытых ворот, ведущих внутрь погоста, в любой момент могли преградить гипотетическим нападающим путь внутрь стен. На стенах цепочкой выстроились воины с копьями и лукам, готовые обрушить на нападающих, буде таковые, смертоносный ливень. Семеро воинов во главе с Седобородым вождём стояли за пределами крошечной крепости. Никакого товара видно не было. Собак - тоже.
Тадарик решительно направился к кочевникам. За ним, не отставая, следовали Гастас, Аня и два воина с ношей на шесте. Остальной отряд прикрывал купцов и их товар.
Первым заговорил Седобородый:
– Мы пришли с миром. И с товарами.
– Мы пришли с миром, - в тон ему ответил Тадарик и после краткой паузы добавил, - и с товаром. Мои гости, - воин широким жестом указал на юношу и девушку, - хотели бы стать первыми твоими покупателями. И мои друзья, - жестом он указал на приотставших купцов, - согласны со мной.
Аня ожидала увидеть на лице собачника гримасу ненависти, но тот слишком хорошо владел собой. Лишь глаза старика блеснули недобрым блеском узнавания.
– Что за товар предлагают твои гости?
– Редкий товар, - усмехнулся Тадарик, - и ценный.
Две развёрнутые собачьи кольчуги, как шкуры расстелились по вытоптанной земле. На скулах собачника заиграли желваки.
– Целенькие, - подлил масла в огонь Гастас.
– Ни одно звено не повреждено. Каждая такая кольчуга стоит не меньше пяти рабов.
– Это если их делает кузнец и на заказ, - уточнил кочевник.
– Теперь они нуждаются в подгонке.
– Кузнецу всё равно на кого подгонять кольчугу: на собаку или на человека.
Седобородый бросил быстрый, как молния взгляд на своего недавнего пленника, ответил с невозмутимой неспешностью:
– Ты не прав. Кузнецу не всё равно. На собаку кольчугу подогнать проще. И пять рабов за броню - это дорого. Слишком высока цена работы.
– Сколько предложишь?
– Пятеро за обе.
– Остановимся на шести. Но, разумеется, это будут не любые рабы, а именно те, что нужны мне.
Вождь криво и недобро усмехнулся:
– Войди и выбери.
– Зачем? Там сейчас твой дом. Что мне в нём делать? Вели сам привести их.
– Кого?
– Ты умён. Я знаю это. И ты знаешь, кто мне нужен. Их пятеро. И ещё одного раба я выберу сам.
Седобородый пошевелил ногой кольчугу. По его лицу было ясно видно, как борются в душе кочевника самолюбие и здравый смысл. Здравомыслие победило. Вождь жестом подозвал одного из своих воинов, на ухо, почти шёпотом что-то приказал ему. Юноша опрометью бросился выполнять приказ. Лицо кочевника обрело невозмутимость. Глаза равнодушно заскользили по лицам противников, зацепились за лицо девушки. Не дрогнув, Аня выдержала его недобрый, тяжёлый взгляд. Похоже старик не ожидал от неё такой стойкости. Невольно, пусть на мгновение, он отвёл глаза, но тут же опять вцепился в неё взглядом. Девушка явно занимала его мысли куда больше, нежели воины, стоящие вокруг неё.
Звон оков оповестил о приближении пленников. Впереди шла пятёрка скованных воинов, за ними - цепочка остальных пленников - мужчин. Последними два кочевника гнали рабынь: двух безымянных женщин, Тину и подростка-Заморыша. Измученная, сломленная Алевтина даже не разобралась, кто стоит перед её хозяином. А вот Заморыш сразу заметила Аню. Скорее всего девочку поразил сам факт присутствия женщины, среди покупателей - мужчин. Лицо покупательницы она разглядела чуть позже и тут же вспыхнула, вся во власти радостного волнения.
Взгляд Седобородого скользнул по женщинам. Лающий приказ и воин, сняв с Алевтины оковы, швыряет девушку под ноги покупателям.
– Я не ошибся?
– Нет.
– Хорошо.
– Взмах рукояткой бича в сторону первых двух скованных воинов.
– Этого и этого - расковать.
Освобождённых пленников швырнули на землю рядом с Алевтиной. Кочевник толкнул ногой одну из собачьих кольчуг:
– Моя?
– Да.
– Хорошо.
Собачники, не дожидаясь приказа, снимали оковы с оставшихся в связке пленников. Глаза грязных, измождённых мужчин сияли радостью: "Спасены!" Вот от толчка в спину на колени перед своим спасителем падает один, вот второй. Глаза Седобородого впиваются в глаза Гастаса. Во взгляде вождя жестокое торжество победителя. Последний пленник сам делает шаг навстречу освободителям и ... Рукоятка плети перехватывает ему горло, заставляя застыть на половине движения, высоко вздёрнув голову.