Ноша избранности
Шрифт:
– Ты угрожаешь мне, наёмник?!
Но Лагаста ему не сбить:
– Да, я наёмник. Я воюю за деньги и, когда дело касается денег, становлюсь беспощадным. По договору нам положено две трети добычи, а не столько, сколько тебе вздумается нам выделить. Итак, пятнадцать лошадей сколько стоят?
– Тридцать золотых!
– Старшина каравана мотнул головой в сторону писца.
– Исправь. Напиши "тридцать". Пять рабынь по три золотых ...
– Пятнадцать золотых, - подсказала Аня.
– Всего: сорок пять.
– Пиши, - фыркнул купец.
– Четыре раба по пять золотых...
– Двадцать. Итого шестьдесят пять.
Во взгляде Айрисфеда ненависть мешалась с изумлением, почти благоговением:
– Старик с девственницей. За старика - полтора золотых, за девственницу - восемь.
– Положи за обоих десять, - предложила Аня.
– Всего будет семдесят пять.
– Теперь три повозки...
– Погодите, - перебила купца Аня.
– А зачем оценивать каждую вещь?
– Мысль, возникшая в голове у девушки, поразила её своей очевидностью.
– Да что ты понимаешь! Женщина!
– Айрисфед даже не заметил, что, изменив своим привычкам, обращается к ничтожной лекарке прилюдно и лично.
– Я понимаю, что добычу надо разделить поровну, - ответила Аня.
– Это можно сделать без длинных подсчётов, гораздо проще, быстрее и понятнее. Лагаст, Громир, если вы...
– от волнения она запнулась.
– Продолжайте, госпожа Анна, - поддержал её Громир. Здесь все вас внимательно слушают.
– Зачем оценивать пятнадцать коней? Пятнадцать легко делится на три. Получается по пять. Пять коней берёт купец, пять твои люди, Громир, пять - люди Лагаста. Между собой вы как-нибудь разберётесь сами. Честно, просто и понятно.
– Но на конях уздечки и потники. И не на всех, - вставил реплику Рагаст.
– Спасибо! Правильно заметил!
– Одобрила его уточнение Аня.
– Сбруи нужно снять. Сколько их?
– Десять, - отозвался Рагаст уже растерянно.
– По три на долю. Одна лишняя. Её положим сюда, - Аня ткнула на землю между спорящими. В конце дележа разберёмся с остатками. Согласны?
– Я согласен, - Гастас поддержал её первым.
– Согласен, согласен, - закивал Рагаст.
– Я только спросил. Всё правильно.
– Делим дальше?
– поставил точку Лагаст.
– Коней мы поделили.
– Оружие, доспехи. Человеческие и собачьи, - купец надеялся, что в этой-то доле добычи женщина запутается и просчитался, но воины уловили суть дележа и уже растаскивали всё по трём равным кучам, сбрасывая в четвёртую - неделимый остаток.
– Три повозки - это по одной на долю, - подал реплику Громир.
– Крупу и зерно делим мешками...
– Один мешок лишний...
– А мерками крупа не делится?
Спорное зерно тут же взвесили и разделили. Так же поступили и с овцами. Двух лишних закололи и разделали на равные куски. Всё было поделено абсолютно поровну, абсолютно честно и очень быстро.
– Но рабы!
– уже в отчаянии завопил купец.
– Их же не разрежешь на части!
Но у Аня уже успела обдумать этот вопрос и ответ у неё тоже был:
– Рабов ты уже оценил: пятнадцать золотых за женщин, двадцать - за мужчин, десять - за старика с дочерью. Всего получается сорок пять золотых. Сорок пять разделить на три - по пятнадцать на долю. Пять женщин - как раз пятнадцать золотых. Ты их и заберёшь. Остальных рабов парни как-нибудь поделят сами.
– Я хочу взять мужчин, а не женщин...
– Тогда тебе придётся отдать парням пять золотых. Ты сам оценил людей и не можешь жаловаться себе и на себя.
– Хозяин, - с тихой угрозой заговорил Громир.
– Мы не в лавке, чтобы выбирать. Ты получаешь оговоренную долю. Большего тебе не положено.
– Я хочу рабов!
– Ну так покупай!
– вклинилась в спор Аня. Глаза её прямо-таки горели от азарта.
– И, поскольку эти рабы - часть нашей доли, то мы продадим их тебе по ... шесть золотых за голову. Всего: двадцать четыре за четверых! Купцы, - обратилась она к зевакам. Благо, зрителей вокруг полно.
– Кто купит четырёх рабов, за эту цену?
– По шесть? За голову?
– возмутился один из зрителей.
– А почём ты продашь их в городе? По восемь? По девять?
– Так их же кормить в пути надо, охранять...
– Мешок крупы дадим в придачу, - парировала его реплику Аня, кстати вспомнив двух баранов, добавленных кочевником в довесок к Ирише. Ход оказался удачным. Глаза купца забегали, рука сама потянулась к кошельку.
– Нет, нет, - Айрисфед растерялся.
– Я первый начал торг! Я покупаю их у вас.
– За двадцать четыре золотых?
– уточнила Аня.
– Да! За двадцать четыре золотых и мешок крупы в придачу! Ты довольна, женщина?
– А мне-то что?
– пожала плечами Аня.
– А вот парни, я думаю, довольны.
Ещё бы! После такого дележа каждый пехотинец получил на руки по золотой монете. Коней наёмники распределили между собой по жребию, так же, как оружие, доспехи. Суть жеребьёвки заключалась в установлении очерёдности. Потом, по очереди, каждый выбирал из добычи то, что ему приглянулось, а взамен взятого, например меча, клал в кучу свой. Если же воин свой меч менять не хотел - он от обмена отказывался. Так же разобрали коней и доспехи. Признанием Аниных заслуг стала новая повозка. Громир и его горожане согласились при дележе взять худшую, с тем, чтобы лучшая - стала полной собственностью "госпожи Анны". Та повозка, в которой вместе с припасами Аня и Ириша ехали прежде, перешла во владение наёмников из отряда Лагаста.
Аня никак не ожидала такого признания своих заслуг. Сейчас она с изумлением разглядывала своё, исключительно своё новое жилище на колёсах. "Отель "Хилтон" пятнадцать звёзд!" - подвела она итог. И то: настоящая кровать для неё и лежанка для Ириши, маленькая ниша с решетчатым полом за занавесями - почти душ, (даже медное ведро прилагается), широкие лавки, они же рундуки для вещей. Сундучок встал в предназначенную для него нишу, как влитой. А места-то! Места!
А вот Ириша разглядывала обстановку фургона с нескрываемым страхом: