Новая приманка для ловушек
Шрифт:
Я стоял и некоторое время смотрел на нее. Было видно, что это немного раздражает женщину. Наконец она не выдержала и сказала, стараясь улыбаться, но сдвинув брови:
– Слушаю вас.
– Мистер Лукас… – начал я.
– О да, а ваше имя?
– Скажите мистеру Лукасу, что я по личному делу. Он меня знает, – сказал я и улыбнулся.
Она поглядела на меня без улыбки.
– Я должна знать ваше имя.
– Скажите, это Дональд, – сказал я, дав понять, что мне надоели вопросы.
– Дональд кто?
Я сделал вид, что решил уйти:
– Ну ладно. Это личное дело. Когда увидите его, скажите, что приходил Дональд, но ему не по душе волокита. Он поймет, что вы имеете в виду.
– Подождите, – холодно сказала она и, отвернувшись от меня, включила переговорное устройство и понизила голос так, чтобы я не мог слышать, о чем она говорит. Потом сказала: – Да, мистер Лукас. Я спрошу у него. – Она обернулась: – Мистер Лукас хочет узнать ваше имя.
Я широко улыбнулся:
– Ну что ж, я скажу ему, – и, пройдя мимо стола, повернул ручку двери с табличкой «М-р Лукас» и вошел.
Лукас сидел у телефона и раздраженно хмурил брови. Он поднял глаза, гневно взглянул на меня, бросил трубку, потом резко отодвинул кресло и поднялся. И тут глаза его расширились. Он узнал меня, у него отвисла челюсть, плечи опустились так, что казалось, пиджак ему непомерно велик.
– Вы! – проговорил он.
Я затворил дверь и сказал:
– Я думал, что вы встретитесь со мной. Вообще-то я пришел за своим вознаграждением.
– Как… как вы нашли меня?
Я улыбнулся:
– Разве это имеет значение, мистер Лукас? Или вы предпочитаете, чтобы, когда речь идет о дорожном происшествии, вас называли мистером Харнером?
Он откинулся в кресле, колебался с минуту, а потом сказал:
– Садитесь, мистер Лэм.
Я сел в кресло, на которое он указал.
– Я должен кое-что объяснить вам, – сказал он.
– Думаю, должны.
Он опять помолчал, поглаживая левой рукой суставы пальцев правой руки и пытаясь собраться с мыслями.
– Объявление, – начал он, – ввело вас в заблуждение.
– Наверное.
– Мы хотели связаться с определенным лицом, которое, как нам было известно, видело эту аварию. Этот человек был нам нужен по другой причине; но мы не хотели, чтобы эта причина стала известной, поэтому мои коллеги и я решили дать объявление, что разыскивается человек, видевший дорожное происшествие.
– Понятно.
Он продолжал, и его лицо немного оживилось.
– Вот, собственно, почему это объявление могло ввести в заблуждение истинного свидетеля происшествия. Очевидно, вам причинили неудобство. Оно будет оплачено.
– Сколько? – спросил я.
Теперь он любезно улыбался:
– Сто долларов, мистер Лэм.
– В объявлении сказано триста, – заметил я.
– Я же объяснил вам, мистер Лэм, что мы искали определенного человека, и этот человек – не вы.
– Вы его нашли? – спросил я.
– Это не относится к делу, которое мы обсуждаем, мистер Лэм.
– А какое дело мы обсуждаем?
– Оплата причиненных вам неудобств, – ответил он.
– Между прочим, – сказал я, – все в этой заметке – выдумка. Вы, наверное, все перепутали. Ведь на самом деле на красный свет проехал именно «Кадиллак», а «Форд» ни в чем не виноват.
– Когда мы обсуждали это раньше, вы говорили по-другому, – сказал он.
– Зато сейчас я говорю, как все было на самом деле.
– Но вы не видели происшествия? – спросил он.
– В заметке сказано, что деньги будут выплачены тому, кто представит свидетеля.
– Объявление было составлено аккуратно, – заметил Лукас, – там сказано, что награду получит свидетель, который даст показания, что не прав был водитель «Форда».
– Да, – сказал я, – вы не могли написать по-другому, иначе к вам пришли бы полдюжины свидетелей.
– Что вам все-таки нужно? – спросил он.
– Я думаю, что заслужил эти деньги. Ведь я добросовестно ответил на объявление, разве нет? – проговорил я.
– Не знаю… А разве да?
Я только улыбнулся.
Он опять заколебался, провел пальцами по подбородку, потом потер кулаком кончики пальцев и наконец сказал:
– Хорошо, мистер Лэм. Пожалуй, вы заслужили награду. Будьте любезны, подождите несколько минут, у меня нет при себе таких денег. Я напишу расписку и достану деньги из сейфа.
Он поднялся и вышел.
Я хотел было осмотреть содержимое его стола, но зеркало, висевшее на стене, вызывало подозрение. Это вполне могло быть зеркало-окно для наблюдения из соседней комнаты, так что я решил воздержаться от своего намерения.
Примерно через пять минут Лукас вернулся. У него в руках были деньги и расписка.
– Вот, мистер Лэм, – сказал он, вручив мне три стодолларовых банкнота, и попросил: – Распишитесь, пожалуйста.
Я прочитал текст расписки: «Я, Дональд Лэм, подтверждаю, что полностью получил деньги за ответ на объявление в газете и представление свидетеля по делу о дорожном происшествии пятнадцатого апреля».
Дальше было место для подписи, а под ним – две строчки для адреса.
– Распишитесь, – сказал Лукас, – и, будьте любезны, оставьте адрес.
Я сложил стодолларовые бумажки, сунул их в карман, взял в руки расписку, разорвал ее сначала на две, потом на четыре части, подошел к корзинке для бумаг, бросил туда обрывки и сказал:
– Никаких расписок.
После этого, даже не взглянув на Лукаса, я вышел из комнаты.
Он смотрел мне вслед, расстроенный, рассерженный и нерешительный.