Новогодний номер
Шрифт:
Дальше – интервью-беседа знаменитого скандалиста Ханамии Макото, который в кои-то веки не выставлял напоказ чужое грязное бельё, а опубликовал без прикрас беседу с Киёши Теппеем, рассказывавшим о своей жизни и профессии. Беседа с человеком, который не был знаменитостью, получилась немного философской, удивительно доброй и как нельзя больше подходящей Новому году. Самого Ханамию Сакурай изобразил на контрасте: в начале статьи – скучающим и скептически настроенным, в конце – едва заметно ухмыляющимся и даже несколько одухотворённым.
Затем – журналистское расследование Кисэ о загадочном модельере, доказывавшее, что образцы, созданные молодыми
В самом конце номера – колонка «вопрос-ответ» Касамацу о пятидесяти правилах разведённого мужчины. Незамысловатые и жизненные советы о том, что даже разведённый мужчина должен помогать бывшей жене воспитывать ребёнка, быть готовым оказать поддержку в бытовых вопросах, обеспечивать семью материально. И, безусловно, в качестве последнего правила – сделать всё возможное, чтобы сохранить семью. А в качестве иллюстрации – портрет самого Касамацу с маленьким Ёширо на руках, которым так гордился Сакурай.
Номер был целостным и однородным, но при этом разнообразным и нескучным. Был ярким и красочным, при том что все рисунки были чёрно-белыми. Был волшебным и очень новогодним. Был неординарным, неожиданным и удивительным, но при этом был именно тем, чего ждал и хотел от него Акаши. Это было первое стопроцентное попадание в его видение за те многие годы, что он занимал должность главного редактора «Отоко». Это было то, чего он всегда хотел добиться, это было то, что он хотел закрепить и повторить не один раз.
Однако это был последний номер, потому что рядом с почти готовым макетом на его столе лежала папка с заявлениями об увольнении от всех его сотрудников, в которых они недвусмысленно давали понять, что ушли они по причине его отношения к ним. Акаши поджал губы. Он никогда не признавал своих ошибок. Просто потому что их никогда не совершал, однако сейчас появилось устойчивое ощущение, что что-то идёт не так.
В редакции почти никого не осталось. Сакурай, Маюзуми, Лео и Куроко работали над иллюстрациями и вёрсткой почти всю ночь, поэтому к четырём часам, когда макет был готов, и оставалось только посмотреть на него ещё раз свежим взглядом, отформатировать обложку, на которой Сакурай изобразил украшенную на западный манер рождественскую ёлку, и направить макет в печать, все выдохлись настолько, что Акаши принял решение разойтись по домам и вернуться завтра к шести утра, чтобы за три часа успеть всё доделать.
Последним из сотрудников уходил Куроко, который застал главного редактора «Отоко» задумчиво разглядывавшим загоравшийся вечерними огнями Токио сквозь панорамное стекло своего кабинета.
– Знаете, Акаши-сан, как любит говорить мой друг, Огивара-кун? – негромко проговорил Куроко, заглянув в кабинет. – Он говорит, что ещё ничего не кончено, пока не идут финальные титры. Если вы хотите им что-то сказать, ещё есть способ, и вы его знаете.
***
Лео пусть с трудом, но всё же нашёл определённые плюсы в том, чтобы ехать на работу к шести – в метро в кои-то веки не было толкучки. Он добрался куда быстрее и спокойнее, чем обычно, и, когда он в пять минут седьмого зашёл в редакцию, он увидел, как Куроко и Сакурай застыли на первом
– Что там происходит? – поинтересовался Лео, иронично улыбаясь. – У нас что, течёт крыша? Или у вас обоих внезапный приступ шейного остеохондроза?
– Акаши-сан… – проговорил Сакурай почти шёпотом, а Куроко едва заметно улыбнулся, так что и Лео вынужден был задрать голову.
То, что он увидел, было и впрямь способно ввести любого сотрудника редакции «Отоко» в ступор. Акаши, одетый не в костюм с иголочки, а в простые, чуть потёртые джинсы и спортивную толстовку с капюшоном, сидел за столом, подобрав под себя одну ногу, и что-то печатал. Бледные пальцы порхали над клавиатурой с поразительной скоростью, а вторая нога в спортивном кроссовке, отстукивала по полу незамысловатый ритм, который, вероятно, звучал в маленьких наушниках-вкладышах в ушах главного редактора. Но самым удивительным было лицо – вдохновлённое и одухотворённое: горящие азартом и интересом глаза, чуть нахмуренные тонкие брови и лёгкая улыбка на бледных губах. Лео выдохнул и улыбнулся – таким он не видел Акаши, пожалуй, со времён старшей школы, когда он занимался проектами для школьной газеты. Когда он был вдохновлён и увлечён идеей. И Лео вдруг понял, что он ужасно скучал по такому Акаши и был чудовищно рад, что он вернулся.
Вероятно, их скульптурная группа в самом центре оупен-спейса смотрелась довольно комично, особенно если учесть, что отмерли и закрыли рты они, только когда Акаши поднялся и, глотнув из одноразового стаканчика, вышел из кабинета, сбежав вниз по ступеням. Походя забрав с принтера несколько листков, он подошёл к ним.
– Доброе утро, коллеги, – поздоровался он. – Спасибо, что пришли раньше. Маюзуми, нам придётся немного поправить порядок страниц и удалить это плоское и шаблонное обращение главного редактора в начале номера. Вместо этого в конце опубликуем вот это. – Он потряс перед лицом так и не отошедших от шока Лео, Куроко и Сакурая, а также незаметно присоединившегося к ним Маюзуми листочками, которые он забрал с принтера. – Рё, прочти, пожалуйста, на предмет ошибок. Я вычитал, конечно, но мог что-то упустить. Лео, Куроко, а мы должны ещё раз просмотреть макет.
– Да, Акаши-сан, – первым среагировал Куроко, поклонившись и спрятав тем самым улыбку.
– Кстати, я попросил Мурасакибару тоже выйти пораньше, так что предлагаю для начала по кофе, – добавил Акаши и взял курс к кафетерию.
Сакурай растерянно хлопал глазами, читая сунутые ему в руки листки. Лео тоже проглядел их через плечо корректора.
– Очерк. Король журналистики, – поставил диагноз он, наблюдая, как Акаши копается в карманах джинсов в поисках мелочи, чтобы оплатить кофе. – Сей-чан! – окликнул он, когда Акаши выходил из кафетерия с картонным стаканом. – С возвращением! – Акаши только пожал плечами, улыбнулся и взлетел по ступеням на второй этаж. – Я скучал, – едва слышно проговорил Лео, глядя ему вслед.
И где-то за его спиной растроганный донельзя Сакурай всё-таки всхлипнул и шлёпнулся в обморок.
========== Часть 10. Последний номер ==========
Лео поставил на стол картонную подставку с двумя бумажными стаканчиками и, скинув пальто, повесил его на вешалку.
– Я, конечно, очень люблю свою работу, – пробормотал он, вздохнув и бросив взгляд на смирно сидевшего за своим столом стажёра, – но вторые сутки приходить в редакцию к шести – это как-то слишком, даже для нашей форс-мажорной ситуации. Сей-чан уже пришёл?