Новые стихотворения

Рильке Райнер Мария

Пёс

Тот Образ мира непоколебим, который нашим взором обновлен. Но чья-то сущность прячется за ним, как только в этот Образ входит он, ⁵протискиваясь снизу напрямик, хоть не отверженный, но все ж чужой, действительность свою и свой покой отдавший Образу, чтоб через миг ⁹о Нем забыть; но то и дело в Нем он прячет облик свой, почти с мольбою его понять пытаясь и порою почти приняв. Почти — не целиком.

Скарабей

О, какая даль пространств в охвате: Звезд почти касаешься рукой! На увековеченном в агате скарабее видишь пред собой ⁵бесконечность этого простора, в камне повторившего свой вид. Ты его вбираешь каждой порой, он и сам к тебе благоволит. ⁹На жуке, на этом скарабее, отдыхая долгие века, он баючит тяжестью своею отходящего ко сну жука.

Будда во славе

Центр всех центров и зерно всех зерен, сладкий, замкнутый в себе миндаль, ты до звезд до самых плодотворен. Мякотью своей вбирая даль, ⁵ты всю тяжесть гирь с себя совлек, затянувшись твердой скорлупою вечности, в которой бродит сок. В высоте огромной над тобою ⁹солнца раскалились до предела, сделав полный оборот. Но в тебе уже созрело то, что их переживет.

ДОПОЛНЕНИЯ

ИЗ ДРУГИХ КНИГ РИЛЬКЕ

ИЗ КНИГИ «ЖЕРТВЫ ЛАРАМ»

На Малой Стр`aне

Гребни зданий стародавних, благовесту и конца нет. Глубь дворов. Лишь иногда в них синь одним глазком заглянет. Купидоны в каждой нише притомились, но смеются. Вкруг узорных ваз на крыше вязи роз резные льются. Дверца в паутине сонной. Солнце пробует украдкой стих под каменной Мадонной перевесть с латыни краткой. (С. Петров)

У святого Вита

Он — прахом пахнущий старик, но мил мне храм глубоколонный, в котором у любой колонны свой слышен зодческий язык. Соседний домик — в завитках, там купидоны в умиленьи, а рядом готика моленья возносит на худых руках. Мне casus rei понять легко. Сравненье из былого взято: собор напомнил мне аббата, а домик — даму рококо. (С. Петров)

Майский день

Скачет ветерок весенний, по дорожкам топоча, и касается сиреней солнце кончиком луча. Тишь. И лишь в болотной шири квакнут квакши и замрут. Проплывает жук в эфире, как оживший изумруд. И серебряные ромбы в сучьях паучиха ткет, и соцветий гекатомбы май охапками несет. (С. Петров)

Народный мотив

Томим бесконечной истомой богемский народный мотив. Мечтанья немые пленив, лелеет он грустью знакомой. Дитя его тихо поет, трудясь над картофельной нивой, и ночью он песнью тоскливой во сне моем снова встает. И если брожу, одинокий, вдали, на чужбине — опять в уме начинают звучать давно позабытые строки. (А. Дейч)

Ночная картинка

У театра стало тише. Лишь фонарь бросает свет и глядится фатом в крыши лакированных карет. И мигают все короче свечи. Полночь глубока. Как заплаканные очи, светят окна чердака. (С. Петров)

ИЗ КНИГИ «ВЕНЧАННЫЙ СНАМИ»

ИЗ ЦИКЛА «МЕЧТАТЬ»

IV

Нынче май встречает сухо грустно-старая ветла. Рядом с ней изба-старуха одиноко прилегла. Счастья в домике не стало, а на иве нет гнезда. Без следа их разметала зимняя беда. (С. Петров)

XIX

Море скал передо мной, кустики вросли в каменья. Дремлет небо в онеменьи над смертельной тишиной. Залетел лишь мотылек в край недужный и тревожный и, как в голове безбожной мысль о боге, одинок. (С. Петров)

XXI

Бывают ночи, где все вещи — сплошное серебро. И вот звезда беззвучная плывет и вновь, как будто голос вещий, волхвов во Вифлеем зовет. Алмазной пылью в отдаленьи на луг просыпалась роса. Покой на души пролился и вера без богослуженья творит тихонько чудеса. (С. Петров)

XXII

Огромным чудодейственным цветком благоухает майский мир. В зените ночь бабочкой из голубой финифти висит на нем. Мерцают сяжки в робком серебре… То увлечет ее полет крыластый напиться смерти из огнистой астры там, на заре. (С. Петров)

ИЗ ЦИКЛА «ЛЮБИТЬ»

I

Любовь как явиться к тебе смогла? Как солнце пролилась, в цветах расцвела, пришла, как молитва? — Послушай: Счастье, сверкая, с неба сошло и, крылья сложив, величаво вошло в мою цветущую душу… (Н. Монахов)