Новые стихотворения

Рильке Райнер Мария

Группа

Париж

Как будто кто-то мастерит букет, так случай быстро собирает лица, то разводя, то снова потесниться их заставляя… Одного уж нет, — ⁵взамен торчит другая голова, отброшен пес, как лишняя трава, кого-то он обдул, чтоб стал пушистей, и за голову вынул, как сквозь листья, ⁹и прикрепил куда-то наугад. И кто-то сжался весь в комок и вдруг стремглав спиралью отлетел назад, ¹²чтоб, на ноги опять вскочить, спружиня. Но встала посреди ковра твердыня — штангист, что тяжестью своей набух.

Заклинание змей

Когда —

и раздражая и баюча — дудит на флейте заклинатель змей, возможно и такой представить случай, что он игрой неистовой своей ⁵привлек к себе какого-то разиню, и тыквенная дудка, наконец, добилась, что рептилия в корзине вся напряглась, но льстивостью игрец ⁹смягчает снова взвившегося гада, то с лаской, то с угрозою трубя. И вот уже ему довольно взгляда, которым он вселил в тебя ¹³истому смертную. Как будто лаву исторгли небеса. И ты — без сил. Твое лицо расколото. Приправой твои воспоминанья уснастил ¹⁷Восток. И путь тебе закрыт обратный. Жара нещадно косит все подряд. И выпрямляются стволы злорадно. И в змеях закипает яд.

Черная кошка

Даже призрак силою отдачи твой со звоном отбивает взгляд. Только эта черная кошачья шерсть не возвратит его назад. ⁵Так в обитой войлоком палате бушевать перестает больной, понапрасну сил своих не тратя в тщетном состязаньи со стеной. ⁹Все в нее направленные взгляды вобрала она в себя навеки, словно бы во сне и все же въяве, нагоняя ужас без пощады. Но внезапно, вся остервенясь, на тебя тяжелым взором взглянет, вновь раздвинув сомкнутые веки, и перед тобой твой взгляд предстанет, словно насекомое в оправе, в желтом янтаре кошачьих глаз.

Перед Пасхой

Неаполь

Завтра по нарезанным ложбинам улиц, сдавленных этажной кручей, в порт влекомых любопытством темным, вновь польется золото процессий; и балконы полотном простынным вместо пестрых тряпок занавеся, женщины в поверхности текучей отразятся говорливым сонмом. ⁹Но сегодня, все с утра навьючась, сбросив будничное равнодушье, тащат по домам свои покупки, разобрав прилавки спозаранку. На углу разделанные туши выворотили свою изнанку, воткнуты флажки в их ног обрубки, на скамьях лежат запасы, скучась, ¹⁷им придали жертвенную позу. Нет сегодня бедных — все богаты. На столах — зевающие дыни, на жаровнях жарится жаркое. Жадно жаждет действий неживое. Но смирили петухи гордыню, и скромны подвешенные козы, тише всех ведут себя ягнята, ²⁵на плечах детей болтаясь немо, их несущих чередой нестройной. Ждет огней испанская мадонна за перегородкою стеклянной, и серебряные диадемы прежде времени на ней мерцают. Вон в окне напротив изнывает, взглядами блуждая, обезьяна, и презрев приличия законы, жест осуществляет непристойный.

Балкон

Неаполь

Эти лица с высоты балкона, словно на картине уникальной собранные вместе, как в букет, сквозь прозрачный вечер идеальный пристально, и нежно, и печально смотрят в вечность, словно смерти нет. ⁷И тоску безвыходную силясь одолеть в пространстве небольшом, две сестры друг к другу прислонились, словно одиночество вдвоем. ¹¹Рядом брат в торжественном молчаньи запертый, — он к матери приник, и в какой-то трогательный миг их не различить на расстояньи. ¹⁵И меж них отжившая, не в духе — ни души вокруг родной — маска отчужденная старухи, словно при падении рукой ¹⁹на лету подхваченная. К краю платья тянется рука другая, но повисла, словно неживая, ²²возле детского лица, бледного и кроткого, нечетко обозначенного за решеткой, не проявленного до конца.

Отплывающий корабль

Неаполь

Приглядись — беглец с огнем во взоре, всадников за ним летит отряд, через миг его сразят, но, внезапно повернув назад, он в плену — вот так горят жгучим пламенем на синем море апельсины ярко, как закат. ⁸В руки их передают из рук, погружая на корабль проворно, он, свой рокот приглушив моторный, ждет погрузки из других фелюг, сам же принимает уголь в черный, словно смерть отверстый, жадный люк.

Пейзаж

Словно в ожиданьи роковом все эти дома, мосты и кручи, и овраги, сваленные в кучу перед неминуемым концом, в этот миг трагический расплаты пламенем охвачены заката, и, однако, будут спасены, ⁸потому что в рану их сквозную с неба упадет, ее врачуя, капля той голубизны, что надвинула на вечер ночь, заодно пожар переупрямя, пламя отогнавши прочь. ¹⁴И утихли рощи и поляны, под надежною охраной облаков забыли страх бледные дома в ночи туманной, но внезапно месяц в небесах засветлел, как будто бы впотьмах меч архангела блеснул нежданно.

Римская Кампанья

Вон из Рима — за его ворота (город спит и видит сны о термах) путь ведет в прогнившие болота. Только окна там в последних фермах ⁵смотрят взглядом злым ему вослед, и от них ему покоя нет. Он бежит и сеет смерть с разгона, а потом — уже опустошенный, ⁹задыхаясь, рвется к небесам, от враждебных окон ускользая. И пока, чтоб избежать разлуки, ¹²он подманивает акведуки, пустота небесная, живая обновит его, приняв в свой храм.

Песнь о море

Капри, Пиккола Марина

Древний ветер морской, твой набег в этот час ночной не для тех, ⁵кто нашел покой. В этот миг древний ветер морской не для них — он для древних камней ¹⁰пересек дали морских зыбей. Только шорох ветвей, что, как я, одинок дышит волей твоей.

Ночная езда

Санкт-Петербург

Я их вижу и теперь воочью — вороных орловских рысаков, фонари витые белой ночью и фронтоны блеклые домов, что от времени отлучены. Не езда — о нет! — полет в запряжке, и ряды дворцов, весь город тяжкий в тишину облачены. ⁹Нас выносят к набережной кони (с ночью день, обнявшись, крепко спят), бродят соки на зеленом лоне, мглистым паром дышит Летний сад. И скульптур бессильное мельканье исчезает в обморочной рани, город вдруг утратил очертанья — ¹⁶сбросив каменный наряд, перестал существовать в ту ночь — бремя это несть ему невмочь. Словно в помешавшемся мозгу вдруг все приняло свой прежний вид, словно долголетняя больная мысль, уже застывшая, глухая стала не нужна ему — гранит, воплощавший всю его тоску, больше голову не тяготит.