Новые стихотворения

Рильке Райнер Мария

Ева

Как собора вечный завсегдатай, подошла она вплотную к розе с яблоком и в яблоковой позе как была — невинно-виноватой ⁵в том одном, что созревал в ней плод с той поры, как с вечностью любовно порвала она беспрекословно, на землю сойдя, как юный год. ⁹Ах, тот край ведь был совсем не плох! Ей хотелось там пожить, где звери мирно у ее играли ног. ¹²Только муж был с нею очень строг и увел ее он, в смерть поверя. Да и мало был знаком ей бог.

Сумасшедшие в саду

Дижон

Той пустыни заброшенной ограда скрывает двор от посторонних глаз. Еще, как прежде, бродят здесь по саду утратившие с внешним миром связь. ⁵Что быть могло — осталось за стеной. Тут каждая тропинка им знакома. Им очень нравится гулять вкруг дома послушной примитивной чередой. ⁹Вон кто-то там окапывает грядку, он, стоя на коленях, к ней приник. Но есть у них какой-то странный сдвиг в движеньях (если подсмотреть украдкой) ¹³для трогательной юной муравы, какая-то застенчивая ласка — трава нежна ведь, а вот роз окраска таит в себе угрозу и, увы, ¹⁷перерастет все то, что постепенно приобрела их хрупкая душа. Но остается тайной сокровенной: как ласкова трава, как хороша!

Сумасшедшие

И они молчат — из их сознанья все перегородки до одной вынуты, и вспышки пониманья сгасли быстрой чередой. ⁵По ночам обычно, слава богу, все в душе просветлено, руки их — в вещественности строгой, сердце их — молитвенно-высоко и глаза спокойные в окно ¹⁰смотрят на случайный, искаженный и невидимый из-за оград, в отблеске чужих миров взращенный и себя не потерявший сад.

Из жития святого

Он ведал страхи. Самый вход в них был подобен медленному умиранью. Но сердце поддавалось воспитанью, как сына он его растил. ⁵И бед неотразимых миллион обрушивался на него лавиной. Послушно душу выросшую он отдал на сохраненье Господину ⁹и Жениху. Теперь он жил вне зла, один, как был, в той местности суровой, где одинокость все переросла. Жил далеко и презирая слово. ¹³За то и счастье он познал к концу и нежность стал испытывать такую, как будто положил всю тварь земную в ладони и поднес ее к лицу.

Нищие

В толпу ты всмотрелся едва ли. В ней нищих приезжий гость увидел. Они продавали ладоней пустую горсть, ⁵срывая одежды клочья, раскрыли помойный рот. И он увидел воочью, как их проказа жрет. ⁹Их взгляд растворяет грязный гостя лицо, и тут они, поддавшись соблазну, залпом в него плюют.

Чужая семья

Как возникает пыль из ничего, и нет ее, и вдруг с какой-то целью пустынным утром забивает щели и, значит, превратилась в вещество, — ⁵вот так они возникли в некий миг бог знает из чего перед тобою. Ты шел куда-то мокрой мостовою и что-то неопознанное в них ⁹к тебе рвалось. Иль вовсе не к тебе? Был голос, как тогда, он плыл из тьмы, и пел, и все ж заплакал в завершенье. Была рука, как взятая взаймы, и все же не было прикосновенья. Что ищут все они в твоей судьбе?

Обмывание трупа

Они к нему привыкли. Но потом, когда фонарь зажегся в ночи тесной, они увидели, что неизвестный им незнаком. И мыли труп вдвоем. ⁵Не зная ничего о нем на деле, они ему придумали судьбу. И обе, вдруг закашлявшись, присели, оставив губку у него на лбу, ⁹пропитанную уксусом. И зорче приглядывались к трупу. С жесткой щетки стекали капли. Руки в жуткой корче как будто бы доказывали молча, что жажды больше нет в иссохшей глотке. ¹⁴И он им доказал. Они в смущеньи и торопливо подступили к ложу покойника. А их кривые тени кривлялись на обоях, как в мережу ¹⁸вплетаясь в их узоры и изъяны. Они же терли тело исступленно. Ночь в раме незавешанной оконной была нагла. Но издавал законы лежавший здесь какой-то безымянный.

Одна из старух

Париж

Помнишь — лишь оглянешься назад, и они стоят в вечерней стуже со своей улыбкой неуклюжей, словно выкроенной из заплат. ⁵И они тебя, свою находку, манят в дом соседний и большой рваной шляпой и походкой и влекут загадочной паршой. ⁹И рука искривленной корягой тянется к тебе, как в забытьи, словно хочет обернуть бумагой руки неизмятые твои.

Слепой

Париж

Видишь, как он город прочертил, не нашедший места в темной зоне, — словно трещиной на белом фоне чашки. Весь он изрисован был, ⁵как бумага, вещным отраженьем. Не вобрать его — на то заслон! Лишь чутье затронуто волненьем жизни. Эти волны ловит он; — ⁹противленье или тишину… ждет, напрягши все свое вниманье. И рука взлетает в вышину, словно это клятва при венчанье.

Увядшая

Как будто уж смерть наступила, так платья легко сидят, и запах в комоде милый вытеснил аромат ⁵новый, ей незнакомый. Ей теперь все равно — кто же она. По дому бродит она давно. ⁹По комнате боязливой, о ней заботясь, снует. Может быть, в ней на диво девушка та же живет.

Ужин

К нам вечность льнет. И все ж кому дано большие силы отделить от малых? Ты видишь ужин и вино в бокалах сквозь сумерки в витринное окно? ⁵Ты видишь их движенья, их повадку — как будто чем-то каждый жест чреват. В их пальцах знак рождается украдкой; они не знают, что творят. ⁹И кто-то каждый раз вставляет слово, чтоб указать, что пить им, что делить. Нет среди них ни одного такого, кто б втайне не собрался уходить. ¹³Найдется и такой: он, всех целуя, отца и даже мать свою родную готов отдать ушедшим временам. (В продажу не годится этот хлам.)

Пожарище

Был утренник, смотревший из-за лип на пустошь новую недоуменно: от старого остались только стены и опаленный сад. Весь дом погиб. ⁵Среди камней и потемневших глыб кричали дети — кто сюда пригнал их? Вдруг стало тихо, смолк последний всхлип — то здешний сын из-под горячих балок ⁹тащил котлы и гнутые корыта, их подцепив на виловатый сук. И взглядом, словно лгавшим нарочито, он все же убедил стоявших вкруг, ¹³что это место не было пустым. Ведь он и сам как будто видел сон, что фантастичней был, чем фараон. Он был, как из чужой страны — чужим.