Новый скандал в Богемии
Шрифт:
Перед моими глазами на тонкой ткани мелькала игла, а в памяти неуклонно всплывали обрывки воспоминаний. Аллегра. Моя давняя, хоть и короткая, привязанность. Беркли-сквер. Ее дядя Квентин. Давным-давно я видела его молодым и беспечным. Когда я встретила Квентина снова, совсем недавно, он был изнуренным искателем приключений, только вернувшимся из мрачного Афганистана.
Аллегра, этот милый ребенок, превратилась в молодую женщину, своей несдержанностью и шармом напоминавшую мне Ирен. А наш дорогой Годфри, будто мудрый царь Соломон в современном облачении, придумал, как сдержать дикий неуправляемый нрав своей жены, возложив на нее ответственность за Аллегру. Девочка оградит Ирен от ее прошлого и от нее самой, а Ирен защитит Аллегру и ее будущее, пусть обеим и придется подвергнуться риску. Если все, что барон Ротшильд говорил о Богемии, правда, то там никто не сможет чувствовать себя в безопасности, в особенности такая заблудшая овечка, как Аллегра Тёрнпенни.
Я перебирала драгоценные бусины дрожащими пальцами, чувствуя себя Спящей красавицей, которую прокляли сразу несколько злых фей-крестных. Ирен отправится в путь с Аллегрой, которая неизбежно наводит меня на мысли о Квентине. Мы с Годфри будем в чужой стране гоняться за призраками несчастной любви Ирен и короля Богемии. Да еще и Клотильда – как получилось, что эта бедная женщина стала действующим лицом нашей пьесы? И каким боком – да простит меня Господь – туда попал Голем?
– Мадемуазель Аксли! – Голос надо мной прогремел, будто гнев Господень, – впрочем, сомневаюсь, чтобы Господь снизошел до французского.
– Да?
– Вы отклонились от схемы! У вас что, совсем мозгов нет? Поглядите!
Я разгладила крохотную юбку, которую вышивала:
– Мне показалось, что если продолжить эту петлю влево, получится красивее.
Надзирательница потрясла у меня перед носом смятым эскизом:
– Схема! Нужно следовать за схемой! Не отклоняйтесь от нее! У нас здесь запрещено мечтать! Вот! Может быть, с новым эскизом у вас получится лучше!
Манекен Марии Федоровны исчез с моего стола. На его место со стуком водрузили другую маленькую изящную фигурку.
Я уставилась на корону темных волос с медным отливом, на стеклянные карие глаза, цветом напоминавшие лакричную тянучку, на безупречную горделивую осанку…
Тяжело дыша, я вскочила.
Передо мной была Ирен. Кукла Ирен.
– Последняя модель месье Ворта, – объявила мадам Галлатен. – Возможно, она вдохновит вас постараться.
Нет.
– Нет, – произнесла я. – Я не могу!
Я не могла тыкать иголкой в миниатюрную копию Ирен, сидя на жестком деревянном стуле, еще не остывшем после мертвой девушки. Просто не могла…
– Вы не можете? Или вы не хотите? Я не потерплю капризов работницы, даже если она приходится родственником Вортам. Мисс Аксли, куда вы направляетесь? Нельзя вот так взять и уйти!
Но я взяла и ушла. Навсегда. И мне сразу стало легче дышать.
***
Увидев меня дома в разгар дня, Ирен удивилась:
– Дорогая Нелл, почему ты вернулась? Ты такая бледная, да и вспотела вся. Вот, садись скорее. Ты дрожишь? У тебя лихорадка?
– Нет, вовсе нет. И совсем я не вспотела, – сказала я возмущенно. – Я бросила работу. Опять. – Точно так же я ушла из универмага Уитли несколько лет назад. Тогда мы впервые встретились с Ирен на улицах Лондона.
– О-о! Не беспокойся, – принялась утешать меня подруга. – Об этой глупой работе в доме Ворта не стоит жалеть.
– Разве? Но ведь ты сама настаивала на том, чтобы я пошла туда и разведала кое-что.
– Да, но это было до того, как Годфри закончил готовиться к поездке. Теперь нас ждет добыча покрупнее. Похоже, ты действительно разволновалась. Но беспокоиться не о чем, поверь. Я даже стерплю эту Аллегру Тёрнпенни, которую мне навязали. Но что же все-таки случилось у Ворта, раз ты так расстроена? Если они тебя обижали, я поговорю с ними.
Я села в кресло Годфри, а подруга все суетилась вокруг меня. Должна признаться, это было очень приятно.
– Вряд ли ты захочешь поставить под удар свои отношения с месье Вортом, – проворчала я.
– Помощь другу для меня дороже любых отношений. Так в чем дело?
– В этой несносной мадам Галлатен, которая руководит в мастерской. Она не признает никакой фантазии в работе. Я самую малость изменила рисунок, даже сама не заметила. Но ведь у меня есть вкус, ты же знаешь, и я сама придумываю рисунки для вышивания, а она буквально вышла из себя, когда увидела мое нововведение.
– Вышла из себя? – возмутилась Ирен. – Чем она, по ее мнению, руководит? Пекарней, где все куски хлеба должны быть одинаковыми? Тебе нельзя выбрать более красивый узор? А мне нельзя спеть более интересную арию? Дорогая Нелл, не понимаю, о чем я думала, когда посылала тебя туда, к этим закостенелым людям. Месье Ворт непременно об этом узнает.
– Нет! – Я едва успела схватить подругу за руку, пока она не отправила кутюрье гневное письмо или не бросилась в город, чтобы поговорить с ним лично, а то и прихватив с собой хлыст, как ее кумир Сара Бернар. – Я не гожусь для таких мастерских, – призналась я. – К тому же я все время отвлекалась.
– Из-за чего?
Я не решалась ответить. И внезапно Ирен успокоилась и опустилась на подлокотник кресла, точно так же, как сидела рядом с Годфри прошлым вечером.
– Я думала… – Я старалась говорить спокойно, но голос дрожал. – О дорогой Аллегре.
Ирен сочувственно кивнула:
– О дорогой Аллегре и ее пропавшем дяде. А еще о том, как упрямо я настояла на поездке в Богемию, о короле, королеве и Годфри. Ох, Нелл, ты слишком волнуешься за нас. А ведь все мы не достойны такого преданного отношения.
– А еще… мне принесли новый манекен, Ирен. И это была ты!
– Я?
Я кивнула.
– Так, значит, месье Ворт все-таки выбрал меня моделью для городских показов? Я буду устанавливать стандарты красоты. Это прекрасные новости! – просияла Ирен.
– Нет! Вовсе нет. Я просто не могла поверить своим глазам: твоя фарфоровая копия, раскрашенная и наряженная, служит другим людям. И я вспомнила о Ротшильдах, а потом подумала о Големе: его создали против его желания, заставили ходить и выполнять приказы, после чего обрекли на вечный сон, чтобы он не подчинялся кому-нибудь другому. Неудивительно, что он теперь не знает покоя и злится на весь мир.