Ншан или Знак Свыше
Шрифт:
– Странная девушка, - досадливо пожал плечами профессор. Он ждал от пациентки совсем иной реакции. – Скажите хоть мне, что вы видите, - потребовал он. – Как врач, я обязан оценить результаты хирургического вмешательства.
– Успокойтесь, доктор. И ты, мама. Я все вижу. Очень четко и ясно. Как прежде. – Она наконец изменила позу и посмотрела на Сильвию. В ее оживших глазах отразилось изумление: - Мама? Мамочка!.. Как же ты постарела! Ай-яй-яй, вся в морщинках! Я не видела тебя целую вечность.
– Она видит... Видит! – одними губами прошептала Сильвия. Глубоко, судорожно вздохнула, и голос снова вернулся к ней. – Вот теперь верю, что видит. Счастье-то какое! Но разве так уж я постарела, дочка? А я и не замечала...
– Ну здравствуйте, Симон Симонович! – Ншан протянула к нему руку, ладонью вниз – жест слепой, ставший для нее привычным. – Я вас представляла совсем иначе.
– Каким же? – Он с чувством сжал ее руку.
– Солидным. Седовласым. И в очках.
– К счастью, это не мой тип.
– Дочка, поблагодари же доктора, - подсказала Сильвия. – Если бы не его золотые руки...
Ншан перевела взгляд на профессора и внимательно оглядела его. Он был высокий, подтянутый, с аккуратной седеющей бородкой и в очках с металлической оправой.
– Вот таким я представляла вас, Симон Симонович. Именно таким! – бестактно заявила она.
– Нша-ан! – одернула ее мать. – Стыдно ведь.
– Извините, доктор, - улыбнулась Ншан – впервые за все годы тьмы. – Но ведь мне сегодня все простительно, верно?
И профессор, тотчас расположившись к ней, тоже широко улыбнулся.
– Конечно, милая. Я вас поздравляю.
– Спасибо вам, доктор. Вы мне очень помогли.
«Что значит «помогли»!? – внутренне возмутился Симон Симонович. – Разве таких слов от нее ждали? Ей вернули полноту жизни, полноту общения! Ей вернули свет и весь окружающий мир. Возродили надежды на будущее. Рассеяли кошмарную нескончаемую ночь, в которую она была запакована, как в кокон. А она - «помогли»! Поистине не дождешься благодарности от этих простолюдинов. Все-то они принимают как должное.»
Прежде чем выйти из палаты, доктор взял Ншан за руку, еще раз профессио-нально вгляделся в ее глаза и на прощание сказал:
– К моему великому удовлетворению, все получилось, хоть я, признаюсь, далеко не был уверен в благополучном исходе хирургического вмешательства. Уж больно случай ваш неординарный. Непонятно было, отчего вы вообще ослепли. Но пара имплантов сделала свое дело – зрение вернулось к вам, милое дитя. Только должен вас предупредить, как предупреждаю всех своих пациентов – избегайте сильных стрессов. Они... они могут свести на нет все наши усилия.
Свой первый день по возвращении в Ереван Ншан провела дома, на балконе. Облокотясь о высокий барьер, она смотрела вниз, на город, простертый у ее ног, на бездонное небо над головой, и вновь обретенная радость бытия переполняла ее до краев. Сильвия, с лица которой не сходила счастливая улыбка, стояла рядом, обнимая дочь за плечи.
– Знаешь, - сказала Ншан, не отрывая взгляда от величественной панорамы неба – то ли матери, то ли размышляя вслух, – сколько раз я представляла себе, засыпая, медленно плывущие облака, похожие на стадо откормленных овец, гонимых ветром. Мне всегда казалось, что я – одна из них, или что я - пятнышко солнечного света, упавшего на землю, звездная пылинка, плавающая в необъятной Вселенной... Но то были фантазии, рожденные вечной ночью. Я не облако и не пылинка, я – человек! И какое же оказывается великое счастье, подаренное нам Создателем, иметь возможность каждый день, каждый час, каждое мгновение видеть собственными глазами мир, созданный им!
– Ты у меня и впрямь особенная, - задумчиво проговорила Сильвия.
– Я люблю тебя, девочка моя. Очень люблю. И уверена, что теперь ты будешь, наконец, счастлива. Ты это заслужила, как никто.
Весть о чудесном прозрении слепой ясновидящей мгновенно распространилась по городу. Журналисты и телевизионщики получили новую пищу. И опять повсюду запестрели ее портреты с теперь уже осмысленным, сфокусированным взглядом. Увидел их и Левон.
И в тот же день в дверь Ншан позвонили. Она была дома одна и, направляясь к двери, собралась сказать, что никого пока не принимает. Но гости, стоявшие у порога, вызвали у нее замешательство. Их было двое – молодой мужчина и девушка. Ншан не сомневалась, что девушку видит впервые. Но что-то до боли знакомое, будоражащее и интимное было в мужчине, в его пристальном, впившемся в нее взгляде. Все сразу стало на место, когда он произнес таким близким, полным тщетно подавляемых эмоций, голосом:
– Здравствуй, Ншан... Прими наши поздравления.
– Привет, Левон! Очень рада тебя... вас видеть. – Сделав особое ударение на последних словах, она улыбнулась ему открыто и искренне, как родному человеку, как воспоминаниям детства. Присутствие третьего лица разом сняло многолетнее напряжение, разделявшее их.
– Я так обрадовался, услышав, что ты снова видишь, что просто не мог не придти, не поздравить тебя. – Теперь в его голосе было скрыто желание оправдаться. Ведь она прогнала его, когда он пришел к ней последний раз.
Ншан смотрела на Левона, разглядывала его – своего первого и единственного, как она ему когда-то пообещала, мужчину. Теперь, когда у нее появилась возможность увидеть его, независимо от себя, она не могла налюбоваться им, настолько он был хорош, а главное – близок ей.
Он стал настоящим мужчиной. Высокий, статный, узкий в бедрах, широкий в плечах, с мужественным открытым лицом. В его продолговатые серо-зеленые глаза, казалось, навеки впечаталась непроходящая глубинная печаль и тщательно подавляемые чувства к ней. Забыв о девушке, стоящей рядом, они буквально потонули друг в друге. Ее прозрение, равно как и слепота, были выстраданы ими обоими. Ни Ншан, ни Левон еще недавно даже предположить не могли, что их взгляды когда-нибудь снова встретятся. Вся их прежняя жизнь в родных горах разом вспыхнула между ними.
Вопреки ее желанию, ее тело вспомнило его ласки, его сильные, нежные руки. Опасаясь, что он прочтет это в ее глазах, Ншан сделала над собой усилие и избавилась от завладевшего ею наваждения. Не нужно быть ясновидящей, чтобы понять, что он был объят теми же эмоциями, что та же борьба происходила и в нем.
Это продолжалось несколько минут, несколько коротких и одновременно беско-нечно долгих минут. Девушка, чувствовавшая себя лишней и глубоко уязвленной, топталась рядом, не зная, как поступить. Все трое продолжали стоять в дверях, так как Ншан забыла пригласить гостей в дом. Спохватившись, она виновато пробормотала: