"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг
Шрифт:
Москве решение о вооруженном восстании ограничилось лишь рядом локальных выступлений. В
гамбургском районе Бармбек, где Карл Борош проживал вместе с женой Гретхен, тоже членом партии, и
двумя сыновьями Фридрихом и Германом, 1913 и 1916 гг. рождения, стали строить баррикады. Естественно, молодой коммунист не мог остаться в стороне от попытки захвата власти, пусть продолжавшейся всего
несколько дней.
При помощи друзей ему удалось избежать ареста, но горечь поражения лишь разжигала жажду борьбы. Став
активистом заводской партийной ячейки, Борош с завидной регулярностью арестовывался за организацию
забастовок и беспорядков, за незаконное хранение огнестрельного оружия и хулиганские выходки по
отношению к начальству («нанесение побоев управляющему завода "Тритон" в Гамбурге, которого я вывез к
рабочим на тачке»).
С 1927 г. для активиста КПГ не находилось больше работы — он переселился с семьей в деревню Тангштедт
неподалеку от Гамбурга
232
и перебивался на ветеранскую пенсию. Жизнь в материальном плане, особенно после начала экономического
кризиса, была далеко не безоблачной. Третий срок в тюрьме Борош, по его словам, получил за «нарушение
распоряжения судебного исполнителя, описавшего у меня за неуплату налогов на свинью». Очевидно,
домашнее животное было в спешном порядке освежевано и съедено, дабы не попасть в руки чиновников
ненавистного государства. В деревне Борош возглавил местную ячейку КПГ, вместе с батраками имения
Карстензен участвовал в забастовках и осаде полицейского участка.
Вернувшись в Гамбург в ноябре 1932 г., Карл Борош стал руководителем отряда красных фронтовиков —
боевой организации КПГ, его сыновья вступили в ряды германского комсомола. После прихода к власти
нацистов их арест являлся только вопросом времени. В сентябре 1933 г. гестапо провело на квартире обыск, обнаружив антифашистскую литературу и аппарат для размножения листовок. Поскольку Карл
отсутствовал, был арестован его младший сын. Старшего, Фридриха, схватили за распространение
коммунистической прессы, и он находился в тюрьме уже с мая.
Вскоре в засаду, устроенную гестапо, попал и отец. После первых допросов он был отправлен в концлагерь
Фюльсбюттель, где сопровождавшиеся жестокими побоями допросы продолжались. Через 26 дней Карл
Борош был выпущен на свободу — по его словам, комендант лагеря принял его за брата Ганса, накануне
переведенного в тюрьму города Любек. Не заходя к себе домой, он отправился к товарищам по партии,
которые переправили его в Берлин для организации выезда из страны. 25 декабря 1933 г., имея паспорт на
чужое имя, Карл Борош добрался до Советского Союза.
История с освобождением из концлагеря и выездом в СССР в течение месяца после ареста в Химках
являлась главной темой допросов Бороша. Следователи НКВД, воспитанные на том, что в условиях всесилия
тайной полиции ни один обвиняемый не в состоянии ускользнуть из ее сетей, невольно переносили это
правило и на ситуацию в нацистской Германии. Коммунист, выпущенный из концлагеря, вызывал еще
большие подозрения, чем сумевший остаться на свободе. Показателен эпизод допроса от 10 августа 1937 г.:
«Вопрос: Каким путем ехали в СССР?
Ответ: Я ехал из Гамбурга в Берлин, там я дожидался в течение 4-5 недель получения паспорта. После
получения паспорта я немедленно выехал через Ригу-Латвию в Москву...
Вопрос: Вы прописывались в доме, где Вы останавливались в Берлине?
Ответ: Нет, не прописывался, жил на нелегальном положении.
233
Вопрос: В это время, насколько известно, существовал фашистский гитлеровский режим? Ответ: Да,
правильно.
Вопрос: Весьма сомнительно, чтобы в условиях фашистского террора и массовых арестов членов КПГ в
Берлине в первый период после прихода к власти Гитлера Вы могли жить на нелегальном положении в
столице Германии около 5 недель.
Ответ: Как это вам ни сомнительно, многим так удавалось устраиваться».
Сомнения сотрудников НКВД были вполне понятны — существовавшая в Советском Союзе система
тотального контроля и доносительства выстраивалась в течение двух десятилетий и не имела себе равных во
всем мире вплоть до середины 30-х гг. По аналогии с собственной практикой следователи на Лубянке могли
представить себе лишь то, что выпущенные из застенков гестапо антифашисты были перевербованы и стали
провокаторами. Действительно, такие случаи тоже были. Но для каждого из немецких коммунистов,
оказавшихся после прихода Гитлера к власти в Москве, упоминание о пусть даже кратковременном аресте
после 1933 г. было равносильно признанию собственной вины. За три года до начала массового террора в
СССР отношение к ним было еще иным. Борош устроился по своей специальности — формовщиком на
Коломенский машиностроительный завод. Сразу же после приезда в СССР он подал заявление о переходе в
члены ВКП(б), но из-за проходившей партийной чистки эта процедура затянулась более чем на три года и
была прервана его арестом.
В июне 1934 г. из нацистской тюрьмы вышел Фридрих Борош, ему вместе с братом удалось получить
заграничный паспорт якобы для поездки в Данию. ЦК МОПР специальным решением пригласил жену и
детей Карла Бороша в Советский Союз. В августе семья воссоединилась, Бороши получили отдельную
квартиру в доме для иностранных специалистов, Фридрих и Герман устроились учениками на завод, где уже