"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг
Шрифт:
полгода работал их отец. Сюжет, достойный документального фильма о радостной жизни политэмигрантов в
«отечестве трудящихся всего мира». Увы, счастливый финал обернулся лишь временной передышкой в
трагедии семьи немецких рабочих.
Насаждавшийся за рубежом лучезарный образ СССР заметно меркнул при его ближайшем рассмотрении.
Иностранных рабочих удивлял низкий уровень жизни их советских коллег, отсутствие бытовых условий в
общежитиях и коммуналках, предельная забюрокра-ченность производственного процесса и общественной
жизни. Кто-то пытался объяснить это наследием царизма, кто-то видел в этом происки внутренних врагов и
враждебного окружения. Так или иначе
234
действительность выглядела совершенно не так, как глянцевые обложки журналов, издававшихся в Москве
и расходившихся по всему миру.
Членам семьи Борош, равно как и тысячам иностранных специалистов, ученых, политэмигрантов,
оказавшихся в Советском Союзе, пришлось почувствовать на себе растущее давление сталинской диктатуры.
Любые попытки сопротивляться наталкивались на вездесущий репрессивный аппарат. Люди оказывались в
ловушке, ведь возвращение в нацистскую Германию никому из политэмигрантов не обещало легкой судьбы.
3 июня 1937 г. Фридрих и Герман Бороши написали заявление в Коминтерн с просьбой отправить их
бойцами в республиканскую Испанию. Наверное, положительное решение этого вопроса в Москве иначе
повернуло бы их жизнь. Счет шел уже не на месяцы, а на недели и дни.
20 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение об аресте всех немцев, работавших на оборонных
заводах. В Коломенском районе Московской области лидером индустрии был машиностроительный завод,
выпускавший локомотивы, дизели для подводных лодок и другую оборонную продукцию. Среди его
инженеров и специалистов было немало иностранцев, приглашенных из Германии. Далеко не все они
симпатизировали коммунистам, но каждый из них искренне передавал свои знания и опыт советским
коллегам.
Руководители Коломенского райотдела НКВД наверняка отдавали себе отчет в том, насколько абсурден
охвативший страну приступ «шпиономании». И тем не менее они с энтузиазмом взялись за дело. Массовые
аресты иностранных рабочих и специалистов на Коломенском заводе начались в конце июля. На допросах
они должны были сознаться в стандартном наборе преступлений: шпионаже, подготовке диверсионных
актов и убийстве руководителей партии и правительства (чтобы совсем не оторваться от реальности,
следователи были вынуждены оговаривать в протоколах — в случае, если те посетят Коломну).
Вседозволенность следствия, применение шантажа, угроз, а нередко и тривиальные побои приводили к
почти стопроцентному результату — рано или поздно обвиняемые безропотно подписывали протоколы с
вымученными «признаниями».
Так рождалась цепная реакция фиктивных преступлений, охватившая не только все слои советского
общества, но и проникшая в каждую семью. К моменту ареста Карла Бороша в заключении уже находилась
немка Екатерина Розенберг, ставшая за три месяца до этого его второй женой. По требованию следователя
она перечислила в качестве членов «фашистско-шпионской группы» всех иностранцев, с которыми
встречалась на курсах русского языка в заводском
235
Дворце культуры. Аналогичные показания были получены и от других арестованных. Регистрируя в
протоколе допроса круг знакомых и родственников обвиняемого, следователи НКВД получали богатый
исходный материал для конструирования той или иной «контрреволюционной организации». Зачастую роли
в них расписывались еще до ареста их рядовых участников.
После смены Ежова Берией многие из низовых исполнителей сталинского террора сами оказались в
тюремных камерах. Вот как описывал технологию следствия в 1937 г. один из оперуполномоченных
Коломенского НКВД: «Националов больше всего было на заводах района. В райотделе был учет, сколько в
таком-то цехе работает поляков, немцев, латышей и т. д. Если в цехе окажется группа поляков человек 5-10, то прежде чем арестовать их, на неофициальных совещаниях у Галкина (начальник райотдела НКВД. — А.
В.) обсуждался вопрос, кто должен быть руководителем этой группы. Руководителем группы намечалось то
лицо, которое по должности подходило для этой роли или еще по каким-либо признакам. Когда вопрос о
руководителе группы решался, его арестовывали и брали с него показания на других лиц этой же
национальности, которые работали с "руководителем" в одном цехе и были связаны с ним по работе».
Процесс конструирования аналогичной группы на Коломенском машзаводе не составил большого труда —
резидентами германской разведки были определены инженеры-конструкторы дизельного цеха Эрих Фальтин
и Вилли Михель, покинувшие СССР в 1935 г. После этого следовало «выявить» максимальное количество
исполнителей. Поскольку какие-либо следы или вещественные доказательства их шпионской или
террористической деятельности отсутствовали, обвинительное заключение строилось лишь на стандартном
наборе вымученных признаний.
Вот здесь с Карлом Борошем вышла загвоздка. Человек, которого шесть раз арестовывала германская