"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг
Шрифт:
«отработки» был расстрелян по приговору ВКВС.
Более заметна динамика движения дел, представлявшихся перспективными, от низовых структур НКВД —
райотделов и райотде
Справка по делу Шакселя сохранилась в АСД Лотара Вольфа. Факт ареста Шакселя отмечен в дневнике В. И. Вернадского.
162
лений — к аппарату областного управления на Малой Лубянке. Трое из проходивших по делу об
«антикоминтерновском блоке» (Ганс Блох, Вальтер Розе,
отделениями. Причиной их передачи «наверх» были, очевидно, не признательные показания (как уже
неоднократно говорилось, в марте 1938 г. «признавались» все), а то, что они являлись германскими
гражданами. В ряде АСД зафиксировано, что местные органы госбезопасности, проведя лишь
предварительное дознание, передавали его материалы в областной аппарат. Так поступили в Ростокинском
отделении НКВД г. Москвы после ареста группы немцев, проживавших в Сокольниках, в доме по улице
Олений вал, дом 20. Однако на Лубянке сочли следствие законченным, и все арестованные были осуждены
уже через две недели после своего ареста271.
К концу 1937 г. стало ясно, что без привлечения низовых звеньев наркомата невозможно добиться заданных
сверху темпов массовых операций. Подводя итоги кулацкой операции, об этом говорил на совещании
руководящих сотрудников НКВД 24 января 1938 г. Николай Ежов: «От мысли о ликвидации кое-где районов
и создания вместо них оперативных секторов придется отказаться, так как последняя операция показала, что
без районов мы бы ничего не сделали, мы бы с этой задачей не справились»272.
О вкладе низовых чекистских структур в немецкую операцию 1936-1941 гг. красноречиво свидетельствуют
цифры — из 625 дел, по которым у нас есть достоверные данные об органе, проводившем следствие, более
трети (218) было завершено райотделениями столицы и райотделами НКВД Подмосковья. Из 218
«районных» дел 163 приходятся на период массовых арестов с 29 июля 1937 по 31 марта 1938 г. В свою
очередь, 86 из этих 163 дел относятся к завершающему этапу немецкой операции, т. е. проходившие по ним
люди были арестованы в феврале-марте. Доля районного звена в законченных следственных делах УНКВД
МО в те месяцы составляла около 40 %.
Серпуховский райотдел НКВД, где работал упоминавшийся выше следователь Хватов, равно как
Кунцевский, Мытищенский, Коломенский и ряд других, относился к числу «ударников», давших
максимальные цифры арестованных по политическим статьям в Подмосковье. Первоначально это были
разного рода «антисоветские элементы», начиная с февраля 1938 г. — иностранные шпионы и диверсанты.
период массовых операций эти районы ставились в пример
271 ГАРФ. Ф. 10035. On. 1. Д. П-39069.
272 Цит. по: Петров Н. В., Янсен М. Указ. соч. С. 319.
163
остающим, после завершения «ежовщины» туда были направлены комиссии для проверки, по итогам их
работы руководители райотделов были сняты со своих постов и осуждены273.
В большинстве районных структур НКВД, не охваченных «социалистическим соревнованием», проводилась
тактика затягивания следствия по шпионским делам, что позволило обвиняемым дождаться перемены
настроений в ноябре 1938 г. Типичным примером является дело Вильгельма Рерса, политэмигранта и
рабочего бетонного завода, которое велось Красногорским райотделом. В дальнем Подмосковье лиц,
подходивших под критерии немецкой операции, было найти не так легко. В результате такое лицо выдвигали
в резиденты, как это было с Эрнстом Гельвигом в Павлово-Посадском районе, а «низовку» набирали из
местных жителей без немецкого контекста. Следствие по делу Гельвига велось нединамично, очевидно,
местные оперативники испытывали некую растерянность перед иностранцем, который требовал
переводчика, отказываясь подписывать протоколы допросов на русском языке. В результате дело было
передано на заседание Мособлсуда, который вначале отправил его на доследование, а потом оправдал
обвиняемого.
Последний толчок проведению национальных операций дало распоряжение Ежова, датированное 1 февраля
1938 г. В нем шла речь об ускорении их темпов, содержалось требование «подвергнуть аресту всех
подозреваемых в шпионской, диверсионной и иной антисоветской деятельности немцев, состоящих в
советском гражданстве, применительно категориям, перечисленным моем приказе 00485»274. Справки на
арест немцев, готовившиеся в низовых структурах НКВД в последующие дни, напрямую ссылались на
данный приказ, регламентировавший польскую операцию.
Датой окончания национальных операций в распоряжении Ежова называлось 15 апреля, в московском
регионе массовые аресты были закончены в последий день марта. За февраль-март 1938 г. было арестовано
более трети немцев, ставших объектом нашего исследования. Днями «пиковой нагрузки» стали дни (точнее, ночи) И и 12 марта, когда было арестовано 15 и 21 человек соответственно.
В Серпуховском райотделе НКВД были осуждены его руководитель М. И. Ве-селов и следователь В. И. Хватов, о чистке в