Нулевое измерение
Шрифт:
– Одурел? Там уже розыск объявлять собираются. Пошли.
Сел, с трудом приходя в себя после сна. Увидел на щеке друга пластырь. Спросил виновато:
– Сильно?
– Ерунда. Ранение в голову для офицера не опасно. Там же кость! Кутузову два раза череп прострелили, и что? Ничего. До генерал-фельдмаршала дослужился.
– Как же ерунда?
– не принял шутку Володя, - а если бы убил?
– И вспомнив слова главврача, сказал, - в висок, например?
– Опозорил бы на веки. Убит из пневматического пистолета... Офицеру с таким прошлым карьеры не сделать.
– Но откуда пулька? Я ж отлично помню, что резиной заряжал.
– Сказал и вдруг понял, откуда. Вспомнил свой азарт, вспомнил, с каким чувством стрелял. Предположение было фантастичным, но он уже твердо знал, почему так вышло. Хотя объяснить этого не мог. Полез в нагрудный карман, достал пластмассовый пенальчик, где лежала
– Потерял бусинку?
– спросил Антон. Жаль.
– Он обнял Володю за плечи: ему нравилось чувствовать себя сильным и великодушным. Они шли, обнявшись, по лесной дорожке к госпиталю. И не хотелось даже думать, что могло быть иначе, что Антон мог бы лежать где-нибудь в холодной мертвецкой, а главврач сидел бы рядом с ним, обхватив могучими и бессильными руками голову, проклиная затею впутать сына в это дело - в излечение марсианского доходяги, который и сам не жилец и... А что бы делал он сам?..
Слава Богу, что все обошлось, слава Богу. Он повторил это несколько раз, для верности вспоминая отца Кирилла: так надежней должны были его слова достигнуть ушей Того, благодаря Кому все кончилось благополучно.
– Да не убивайся ты так! Я тебя еще и благодарить должен, потому что мужчину шрамы украшают, - подбодрил его Антон. Хочешь в знак благодарности я тебе синяк поставлю?
– Молчи уж, подсадной.
Антон засмеялся: "Тогда правильней не подсадной, а подложный".
Все это лето, выписавшись из госпиталя, Володя жил на даче у Климовых у Селигера... А осенью вновь вернулся в госпиталь, где для него оборудовали палату с антигравитатором под кроватью. Тогда аппараты эти только появились и были еще несовершенны. Тут и жил, пока не закончил две школы - среднюю и художественную, а когда поступил в художественное училище, ему поставили более мощный антигравитатор, который устойчиво держал заданное значение и не отключался по несколько раз в сутки. У него неплохо шла живопись, а его марсианские пейзажи пользовались большим спросом. На последнем курсе Володю пригласили консультировать оформление раздела 'Марс' в учебном пособии по астрономии, кроме того, он иллюстрировал популярные издания о Марсе. А каждое лето Климовы забирали его к себе. По сути он стал, если не членом семьи, то ее близким другом. Все вместе ездили к морю, но больше всего времени проводили на даче. При этом Володя не был нахлебником. У него были хорошие заработки, да и пенсию, как марсианин, он получал солидную. Конечно, денег с него не брали, тем более, что семья генерала Климова была достаточно состоятельной. Но он мог позволить себе делать им подарки. Здоровье не то, чтобы наладилось: лечился он постоянно - но таких кризисов, как раньше, уже не было. И когда Антон, окончив военный институт, уехал по месту службы, и они почти перестали видеться, Володя понял, что на Земле его больше ничего не держит и стал думать о возвращении на Марс. Но случилось это не сразу. Была ещё учеба в академии художеств и даже поездка в Италию.
Глава седьмая
Корабль завис над планетой, встав на круговую орбиту. Пассажиры, одуревшие после трехмесячного безделья, зашевелились, ожили. Планетолет рассчитан на двадцать человек, не считая экипажа, но на этот раз привез он только восемь специалистов. 'Двадцатник' был самым маленьким межпланетником, курсирующим на трассе 'Луна - Марс', который в шутку называли еще космической маршруткой. Однако недобор пассажиров на спецрейсы не считался проблемой: случалось, что гоняли корабль и ради одного человека. Впрочем, это было даже выгодно - вместо пассажиров, шутили космолетчики, корабль брал на борт 'полезный' груз.
Началась предпосадочная канитель. Отзванивали предупредительные и подтверждающие сигналы, зажигались индикаторы готовности. Наконец поступила информация о том, что к кораблю пристыковалась капсула лифта. Пассажиры перешли по короткому узкому рукаву в круглую кабину, уселись в креслах, расположенных, словно лепестки в ромашке, по периметру. Кресел было двадцать, поэтому их рассадили, оставляя промежутки.
Как карусель в будний день, - подумал Антон, вспоминая детство.
Вещи сложили в решетчатый контейнер в центре кабины. Зажглась зеленая лампочка и табло с просьбой пристегнуть ремни. Притяжение резко уменьшилось. Кабину, как только капсула опустилась в атмосферу, начало трясти и раскачивать. Так продолжалось в течение получаса. Затем последовал мягкий толчок. Тело сново обрело вес, но не в полном земном объеме. После нескольких минут горизонтального движения вновь последовал мягкий толчок - теперь боковой. Вновь открылся рукав и через него пассажиры по одному пришли в подсвеченное голубым сиянием просторное
Антона никто не встречал. Дежурный фицер отметил его командировочную карточку, всунув в разъем считывающего устройства, и пропустил на поднявшуюся из недр Марса огороженную круглую платформу. В основании ствола их встретил другой дежурный и проводил в помещение карантина.
Завтра в это время он будет в поселке, а еще через сутки встретится с Володей. Понятно, что ему это нужно и важно. А вот им это зачем? Ничего конкретного они по его поводу не сказали. Всё сводилось к одному: 'Оберегать от любых неожиданностей". Но раз следует оберегать, значит, есть какая-то угроза. Или это тот случай, когда человек представляет особую ценность и поэтому нуждается в усиленной защите? Только Володька-то каким боком в эту ситуацию вписывается? Он что - министр или учёный, занимающийся важной темой? Ну художник и достаточно известный. Только кто же станет охранять художника? Откуда у него враги? Вот и случай с Кульковым, тому доказательство. Кулькова надо было охранять в данном случае, а не Володю. Этот инцидент они разобрали детально. Мистику сразу же вывели за скобки. Да, в Марсианских катакомбах наблюдаются аномальные воздействия на психику. Нечто подобное наблюдалось там и раньше. Раздваивания, правда, не было, но были случаи, которые подпадают под определение 'сложной массовой галюцинации'. Например, несколько раз наблюдалось появление объектов, которые появиться никак не могли. Например, видели людей умерших или находящихся в данный момент за много километров от наблюдателей. Поэтому в деле Кулькова особую тревогу вызывало не то, что видели его дубликат, а то, что убит он был при выполнении задания особой важности. Теперь это задание надо будет выполнять Антону.
А суть его сводится к тому, чтобы выявить место производства и способы доставки на Землю задающих элементов генераторов силового купола. Этим занято сейчас несколько человек, направленных на Марс под прикрытием. Работать они будут автономно. Кто эти люди, Антону знать не положено, как, впрочем, и им не положено знать, кто он такой и зачем прибыл на Марс. Его единственный контакт - Мишин, который прибудет на Марс чуть позже. Официально он направляется на Марс для усиления местного спецназа.
Глава восьмая
– Здравствуй, Володя...
Увлёкся росписью иконостаса, заработался и не заметил, как подошел Усольцев. Здравствуйте пожалуйста - собственной персоной. Светлый костюм - на Марсе так не ходят, здесь в почете униформа - папочка в руках. Старичок, а лицо гладкое, почти без морщин, взгляд молодой, твердый, пронзительный и к нему ласковая, располагающая улыбка. Спросил:
– Ты меня вроде как сторонишься? Не зайдёшь никогда. По делу, или просто так. А мы ведь с тобой старый знакомцы. Да ты забыл, верно, как мы с вами дверь в дверь жили?
– Забыл, - признался Володя.
– Конечно, ты же совсем малец был.
– Закивал головой Усольцев. И пошутил, - а сейчас вон как вырос. Художник с мировым именем.
– Вы тоже, - ответил Володя в тон ему, - заместитель мэра столицы Марса.
– Ну, уже не заместитель, уже почти мэр, вернее - исполняющий обязанности. Впрочем, при нашей текучести, а лучше сказать, летучести кадров, - он лукаво улыбнулся, - не удивительно, что из всех достоинств предпочтение отдается опыту.
Умеет же улыбаться! Многооттеночно, варьируя интонации улыбки, словно актер интонации голоса.
Они коснулись бегло того и сего, но разговор не вязался: Игорь Валентинович и сам отвечал односложно, и ответы на свои вопросы выслушивал с вежливым равнодушием, однако не уходил. Значит, было, о чем говорить, просто не здесь этому разговору место. И что же он хочет? Володя слегка забеспокоился: хуже нет участвовать в чужих заботах. Попробовал переждать: сколько же можно речи вести? Но не вышло. Видно было, что у этого старика к нему дело. Деваться некуда. Он спустился со стремянки.
– Пойдемте ко мне, посмотрите, как устроился: будто богомаз-послушник при церкви живу.