Нумансия

Де Сервантес Сааведра Мигель

К а р а б и н о

Нам надлежит Юпитеру молиться, [34] Чтоб юношеству нашему уделом Почетным выпало: одним сразиться В бою неравном с войском римлян целым. В той битве даже смерть остановиться Нас не заставит; под напором смелым Откроются пути войскам испанским Для помощи бойцам нумансианским. Как заточенных жен, нас утеснили Враги, что роют нам на гибель ямы… Но будем храбры, сделаем, что в силе Осталось нашей: вызовем врага мы На поединок. Нас они решили Измором взять; но пусть они упрямы, — А мы их в свой черед возьмем притворством: Соблазном —

кончить все единоборством. Когда ж и тут надежда посмеется Над нами и расстанемся мы с нею, — У нас еще дорога остается, Хотя других путей она труднее. Быть может, нам испробовать придется Ночную вылазку через траншею — Хотя и храброму тот ров преграда. Но нам теперь к друзьям пробиться надо.

34

Нам надлежит Юпитеру молиться… — Юпитер (Зевс) — верховный бог греков и римлян, владыка неба, вершитель судеб народов и царств.

П е р в ы й н у м а н с и а н е ц

О, мы путем ли рва, путем ли смерти, Найдем исход из мрака нашей жизни! О, тем невыносимей боль от смерти, Чем боле расцветает радость жизни. А против бед нет средства лучше смерти, Когда становится их много в жизни! На этот путь мы станем тем охотней, Чем будет смерть храбрее и почетней.

В т о р о й н у м а н с и а н е ц

Но выше честь какая же быть может При расставании души и тела! Пусть каждый голову без страха сложит В борьбе с врагом, жестоким без предела! Тот будет трус, тот плохо нам поможет, Кто в городе останется без дела. Я предпочту скорее смерть на воле — Во рву глубоком иль в открытом поле.

Т р е т и й н у м а н с и а н е ц

Голодный призрак, тощий, изможденный, Нас так теперь преследует и мучит, Что вряд ли убоится осажденный Тех крайних мер, которым голод учит… Да! только тот умрет непобежденный, Кому голодной смерти ждать наскучит… За мною в ров! Хотя бы угрожала Там сразу смерть, — не выроним кинжала!

Ч е т в е р т ы й н у м а н с и а н е ц

Но я, пока мы не пришли к решенью На волю ночью через ров проникнуть, Я присоединяюсь к предложенью Взойти на стену и врагов окликнуть, — Не предпочтут ли бойни продолженью Они единоборство? Стоит крикнуть — На поединок с нашим выйдет смело Один из них; вдвоем и кончат дело! Всегда держались римляне надменно, И что они пойдут на вызов, верю. А если так — оплачут несомненно Победу нашу и свою потерю. Храбр Карабино, рубится отменно, Я, как и все, ему наш бой доверю: Я убежден, что римские герои С таким бойцом не справятся и трое. Пускай Маркино выследит на небе (Наш прорицатель мудрый, справедливый) Звезду, планету или тайный жребий, Благоприятный нам иль несчастливый. В пророчестве мы как в насущном хлебе Нуждаемся; пусть ищет, терпеливый, Какой конец осаде Рок положит: Умрем ли мы, иль победим, быть может? Однако ранее молиться будем Юпитеру — и жертвы на закланье Мы поведем. Бог посылает людям Дары, что превосходят их желанья. Молитвами мы страсти жар остудим, Грехов укоренившихся пыланье, И сам Юпитер, мудрый и суровый, Путь ко спасенью нам укажет новый. Для смерти упустить не может время Тот, кто отчаялся и хочет смерти; Всегда найдете, умирая, время Отважный дух свой показать до смерти. Но, чтобы не напрасно тратить время, Все, что сказал я, на себе проверьте, И, если мой совет вам не подходит, Пусть кто другой вас из беды выводит.

М а р к и н о

Легко

прийти нам к общему решенью. Не проявляя лишнего упорства. Прибегнем мы и к жертвоприношенью, Испробуем и путь единоборства. И я глухим не буду к приглашенью, Еще от мук не стало сердце черство: Мне скажет дух, восставший из пучины, Судьбу времен и наших зол причины.

Т е о г е н

Готов я первый жертвовать собою, Когда у вас я не лишен доверья! Меня назначьте биться. Страстно к бою Готовлюсь я, скажу без лицемерья.

К а р а б и н о

Гордимся мы всех более тобою, И не соперником тебе теперь я Быть собираюсь. — Многократно случай Доказывал, что ты из лучших лучший. По доблестям своим на первом месте Во мнении народном ты поставлен. И мне — глашатая довольно чести, Т е б е венец бойца мной предоставлен.

П е р в ы й н у м а н с и а н е ц

А так как я, со всем народом вместе, Юпитеру, — который будь прославлен! — Хочу в поступках быть всегда угодным, Я поспешу к моленьям всенародным.

В т о р о й н у м а н с и а н е ц

Идем скорей и, рук не покладая, Стараться будем все, что мы решили, Исполнить. А иначе — голодая — На подвиг мы окажемся не в силе.

Т р е т и й н у м а н с и а н е ц

Влачить нам дни положено страдая. Как видно, мы пред небом согрешили… Но все поправить поединок может, Что римлянам Нумансия предложит.

Выходят два нумансианских воина — Марандро и Леонисьо.

Л е о н и с ь о

Марандро, друг, я знать желаю, Куда уходишь ты сейчас?

М а р а н д р о

Вот этого тебе как раз И не скажу: я сам не знаю.

Л е о н и с ь о

Ты поглупел, дружище, что-то! Любовь сбивает с колеи.

М а р а н д р о

Ты прав, о ней мечты мои. Любовь — серьезная забота.

Л е о н и с ь о

То общепризнанный закон: Кто ревностно Амуру служит — Всегда в заботах, вечно тужит, И словно одурманен он.

М а р а н д р о

В известной тонкости ума Тебе, конечно, не откажешь.

Л е о н и с ь о

А ты порой и в точку скажешь, Но в общем — простота сама!

М а р а н д р о

Кто нежно любит, не простак!

Л е о н и с ь о

Простак, мой друг, простак, наверно: Ведь разуму несоразмерно — Ч е г о он ищет, г д е и к а к!

М а р а н д р о

Для страсти правил хочешь ты?

Л е о н и с ь о

Да, разум их тебе предложит.

М а р а н д р о

А в них недоставать не может

Не разума, но остроты?

Л е о н и с ь о

Едва ль речь твоя верна: Ты — воин недурной когда-то — Лишь выправку хранишь солдата, А на уме — любовь одна. Нет! В дни войны моли у бога, У Марса, мужественных сил… Ты ж у богов любви просил, А в ней, брат, женственности много. В тисках отечество твое, К спасенью родина взывает! Влюбленный же позабывает О всех несчастиях ее.

М а р а н д р о